Людям всегда нужны новые истории

Три года назад Гузель Яхина проснулась знаменитой. Ее первая книга была принята «на ура» и читателями, и критиками, получила несколько престижных премий. Сегодня ее роман «Зулейха открывает глаза» переведен на 22 языка мира и, несомненно, география будет расширяться. Об учителях, истории, влиянии Интернета и планах на будущее – наш разговор с известной писательницей.

- Как вы сами объясняете успех своего романа?
- Наверное, читателям показалась интересной психологическая, человеческая линия: ментальный путь Зулейхи из архаичного прошлого в настоящий день, путь преодоления языческого сознания. К тому же тема раскулачивания коснулась так много семей в нашей стране, что в истории крестьянки Зулейхи и красноармейца Игнатова многие увидели что-то общее с судьбами своих родственников.

- Во многих интервью вы употребляете слово «текст» как синоним произведения. Что вкладываете в это понятие?
- Из всех синонимов мне ближе всего «история». Чем, наверное, именно и занимаюсь – пытаюсь рассказывать истории. История может быть записана в форме литературного текста или сценария. Нарисована – как комикс или графический роман. Снята как кино или мультипликационный фильм. Но если она вовлекает читателя (зрителя, слушателя) и заставляет сопереживать, а затем, после завершения, еще и поразмышлять немного – то это настоящая история. И пусть сегодня считается, что все уже рассказано, а авторы только тем и занимаются, что пересказывают старые сюжеты. Людям все равно будут нужны новые истории.
Василий Павлович Аксенов сказал: «Роман существует в человеке на правах дерева – пускает корни, растет, покрывается листвой, приносит плоды…» От мысли, что рассказанная тобой история может прорасти в
ком-то и дать, пусть самые скромные, плоды, захватывает дух.

- Кого считаете своими учителями и кто вас вдохновлял в творческом плане?
- Самые первые и самые главные в моей жизни учителя – это бабушка и дедушка. Оба были педагогами – работали в школе №1 села Богатые Сабы. Бабушка учила детей русскому языку в начальных классах (часто татарские первоклассники плохо владели русским). Дедушка был директором, а также – учителем немецкого. Кстати, от него я услышала первые немецкие слова и стихотворения, позже пошла по его стопам – как и он, заканчивала Казанский педагогический институт, факультет иностранных языков. Оба были энтузиастами своего дела. Дед, например, использовал на уроках аудирование: дети слушали пластинки с записями стихов, записывали свои голоса на пленку и прослушивали, улучшая произношение – и это в деревенской школе, в 60-х годах прошлого века! Бабушка была такой строгой и требовательной, что – по семейной легенде – все ее ученики заканчивали начальную школу с каллиграфическим почерком. А если кто-то ленился, то актив класса прибивал к воротам нерадивого ученика большую железную «двойку», изготовленную по заказу бабушки местным кузнецом. И позорная оценка висела на воротах, пока двоечник не исправлялся – под общественным давлением это происходило стремительно.
Когда бабушка с дедушкой переехали из Богатых Сабов в Казань, то к их дому потянулась «народная тропа» - благодарные ученики и их родители, будучи в столице, непременно заходили проведать. Этот нескончаемый поток нежданных гостей я хорошо помню, так как в детстве часто бывала в доме бабушки и дедушки. И помню глубокое почтение, с которым к ним обращались гости: авторитет учителя был в то время огромен.
Что же касается заочных учителей, то их много: на каждом жизненном этапе – свои. Хемингуэй, Достоевский, Эйзенштейн, Тарковский… Сейчас мой самый главный учитель – тринадцатилетняя дочь.

- Кого можно назвать писателем, а кого автором? И кем вы считаете себя?
- Понятие «автор» шире: оно включает в себя и писателей, и сценаристов, и режиссеров, и разработчиков компьютерных игр… – всех, кто создает свои миры, пишет свои истории, выражая через них смыслы. Помню, в Московской школе кино, где я училась, педагоги любили повторять: «Сценаристов сегодня много, а авторов – нет». То есть владение профессиональным инструментарием не превращает автоматически сценариста, даже самого мастеровитого, в автора. О себе не скажу – это должна оценивать не я.

- Сегодня миром правит Интернет. Насколько вы попали под его влияние?
- Я рада, что вошла в эпоху сверхпроникновения Интернета уже взрослым и довольно зрелым человеком. Мне кажется, что моему поколению – тем, кто родился в середине – конце 70-х – очень повезло: мы выросли на границе старого мира, где даже телевизор включался не каждый день, а компьютеры использовались раз в неделю на уроках программирования, – и нового, цифрового, мира. Мы хорошо помним, например, что значит искать нужную книгу – по библиотекам, по архивам, по знакомым, а получив, проглотить за ночь, потому что завтра обещал дать почитать однокурснику; и при этом не боимся новых технологий, легко их воспринимаем и обучаемся. Мы умеем дружить с Интернетом, но можем при необходимости легко обходиться и без него.

- Не кажется ли вам, что он обесценил многие вещи и явления?
- Да, что-то – вовсе обесценил. Мы, поколение сорокалетних, хорошо помним прежнюю ценность – книг, информации и знания, человеческого общения, произведений искусства, дружбы, личного пространства и личной информации – и при этом умеем пользоваться преимуществами глобальной сети, ее фантастическими возможностями. Подобная «пограничность» - огромный плюс, по-моему. Воспитывает гибкость мышления.
Для меня Интернет – лучший помощник: поставщик самой разнообразной информации, средство погружения в тот или иной исторический период, сберегатель времени. Когда писала свой первый роман «Зулейха открывает глаза», то подолгу сидела на сайте общества «Мемориал»: читала мемуары раскулаченных, переселенных, прошедших через ГУЛАГ. В Сети же нашла массив документации ГПУ-НКВД: приказы, распоряжения, циркуляры, инструкции… Через онлайн-сервис заказала много диссертаций по теме. В Интернете смотрела и художественные ленты 30-х годов о коллективизации – Эйзенштейна, Довженко.
Когда писала второй роман – «Дети мои» – то вдобавок ко всему сказанному также и находила редкие книги (изданные еще в Веймарской республике, напечатанные готическим шрифтом) в немецких и австрийских библиотеках, заказывала их оттуда по межбиблиотечному абонементу. Сидела на форумах российских немцев, смотрела документальные фильмы о них. Пользовалась данными оцифрованной энциклопедии «Российские немцы». Не будь Интернета – роман получился бы беднее, бледнее.
Интернет для меня также – средство общения с читателями. Когда еще читатель мог, перевернув последнюю страницу книги, в ту же минуту написать отзыв автору в социальной сети – по горячим следам, пока эмоции не остыли? Здорово же. И удобно: на своей странице в Фейсбуке я всегда публикую расписание встреч и мероприятий.

- Но соцсети несут в себе и опасность, например, стирают границы между реальной и виртуальной действительностью…
- Очень важно уметь выстраивать их между собой в реальном мире и присутствием себя в Интернете – чтобы через несколько лет не оказаться заложником информации, которую сам же и разместил, не попасть в ловушку собственного тщеславия или болтливости. Сегодня все, что попадает в Сеть, остается там навсегда: от личных фотографий и перебранки в соцсетях – до собранных маркетинговыми машинами профилей покупательского предпочтения, маршрутов перемещения во время отпуска, отзывов работодателей. Это новая для человека ситуация: до эры Интернета он свободно мог что-то скрывать, утаивать нелицеприятные поступки, какие-то контакты и связи, начинать новую жизнь, в конце концов. Право человека – начать жизнь с чистого листа. Сегодня мы его лишены. А наши дети – так вообще присутствуют в глобальной сети чуть ли не с момента рождения. Каждый их шаг, каждая улыбка запечатлены любящими родителями и выложены в Сеть. Понравится ли им самим, когда они вырастут?

- Какие книги предпочитаете: электронные или обычные?
- Художественные и нон-фикшн читаю давно уже в электронном виде: подписана на сервис, где за абонентскую плату получаю доступ к огромному количеству текстов. С пиратских сервисов принципиально ничего не скачиваю. Нахожу на своем сервисе 90 процентов того, что требуется, включая новинки. Конечно, ничто не сравнится с удовольствием от чтения бумажной книги. Если будет выбор – предпочту полистать реальные страницы, а не виртуальные.
Электронная книга удобна для читателя, но беспощадна к автору. В ней он остается один на один: нет ни запаха типографской краски, ни шершавости бумаги, ни красоты шрифта или многообещающей картинки на обложке. Есть только текст, только слова и вложенные в них смыслы – и все. И если он не захватывает с первых же страниц, если слабовата структура или затянуты диалоги – велик риск, что читатель кликнет кнопкой ридера и переключится на другую книгу.
Кстати, есть тексты, которые в цифровом формате мне легче воспринимать, чем в бумажном: сценарии, диссертации, научные статьи – то есть хорошо структурированные, с высокой концентрацией мысли.

- Над чем вы сейчас работаете?
- Недавно закончила второй большой роман «Дети мои», он рассказывает о судьбе Немецкой автономии на Волге в 1918 – 1941 годах. Что мы знаем и помним о поволжских немцах? Немного. В основном – трагические моменты, связанные с депортацией. А ведь это был безумно интересный мир – со своей культурой, языком (кстати, отличным от литературного немецкого, который к тому времени был сформирован и использовался в Германии), своей ментальностью. И я сначала с упоением погрузилась в него, а после постаралась рассказать не только о печальных моментах, но и о смешных, забавных. Постаралась воссоздать и запечатлеть полузабытый мир.
Главный герой романа – сельский учитель по фамилии Бах. И все происходящее мы видим его глазами. Наверное, нельзя назвать роман чисто историческим: да, в нем много этнографического материала, много фактов и цифр – но, надеюсь, за всем читатели смогут разглядеть и общечеловеческую историю: не поволжского немца – а просто отца, безумно любящего свою дочь и страдающего от этой страстной любви, желающего защитить ребенка от жестокости мира и наносящего тем самым вред.

- Сколько времени ушло на его написание?
- Задумала эту историю три года назад, писала - полтора. Стадия изучения материала была очень долгой: пришлось очень много читать, в том числе – и на немецком, в том числе – и напечатанное готическим шрифтом. И по Саратовской области проехаться, и в архивы заглянуть, и старые газеты прочитать, и диссертации изучить. Волнуюсь, конечно, как воспримут роман читатели: по сравнению с «Зулейхой» он получился совершенно другим. Я осознанно добивалась этого отличия. Было непросто: поначалу во всех текстах, которые я писала, просвечивала «Зулейха». Пришлось начинать несколько раз, с разных концов, от лица разных героев… Хотя что уже теперь волноваться? История написана. Теперь дело – за читателем.

- Вы не смогли приехать в Уфу на премьеру спектакля по вашей книге, но наверняка видели восторженные отзывы.
- В тот день, 24 ноября, я очень переживала за Айрата Абушахманова и актеров. Сразу же после окончания спектакля мне стали присылать фотографии, отзывы, маленькие видео с поклона актеров – конечно, очень жалела, что не смогла быть рядом. С одной стороны, волновалась, а с другой – была уверена, что спектакль получится. До этого смотрела две работы Айрата («Муллу» и «Черноликих», получивших «Золотую маску») и понимала, что он – режиссер высокого класса, яркий, современный, но при этом умеющий бережно относиться к традиционному и национальному материалу. Пока что я видела только фотографии со спектакля и рецензии в Интернете. Но уже и по фотоматериалу можно судить о потрясающей работе художника-постановщика Альберта Нестерова и о прекрасном подборе актеров. Хотела бы приехать в конце февраля в Уфу и посмотреть спектакль.

- Какое впечатление оставил у вас наш город?
- Впервые побывала в Уфе год назад, когда уже было принято решение о том, что здесь поставят «Зулейху», встречалась с читателями и с труппой Башдрама. Чувствовала себя совершенно как дома: у Казани и Уфы есть много общего в архитектуре (все эти прекрасные малоэтажные дома дореволюционной постройки в историческом центре, деревянное зодчество, красивые минареты...). И лица вокруг, и звучащий на улицах язык - все знакомое, близкое, понятное. Для меня Уфа в первую очередь - Национальная библиотека имени Ахмет-Заки Валиди. А теперь, конечно, и Театр имени Мажита Гафури.
Автор: Светлана Янова