Собибор заставил Хабенского высказаться

Константин Хабенский представил в Уфе свой фильм «Собибор». В большой прокат он выходит 3 мая.

Собибор - лагерь смерти в Польше, где было убито около 250 000 евреев. Он с самого начала был именно лагерем уничтожения: никаких особенных работ не производилось, большинство новоприбывших в тот же день отправлялись в барак с ядовитым газом. Но это почти единственный лагерь, где узники подняли успешное восстание (были еще и восстание и побег из «блока смерти» в Маутхаузене, и побег из каунасского Девятого форта, где до этого расстреляли тысячи евреев). 

Хотя бы направить оружие против хозяев жизни в нацистской форме - уже успех, и неважно, наступят ли от этого улучшения в твоей личной судьбе. Думая только о ней, лучше «терпеть и ждать», как советует главному герою его подруга. Но каждый следующий кадр фильма как будто спрашивает: и это терпеть? И это? Смотреть в пол, стоять на коленях и выполнять прихоти основательно «съехавшего с катушек» коменданта Френцеля - значит умереть еще до того, как наконец прилетит пуля в затылок. Советскому офицеру Александру Печерскому, кажется, уже вообще безразлично, когда это случится: он думает о неудавшемся побеге в Минске и о людях, которые погибли в том числе и по его вине. Он поклялся себе, что здесь будет по-другому. Задуманное столь невероятно, все действие - остро, напряженно, страшно, что выделить какую-то отдельную работу даже не получается. Разве что в самом Печерском проглядывает такое непокорство и желание действовать, что руководство лагеря задается резонным вопросом: "Почему этот русский еще жив?" Но нацисты уже уверились в том, что "новый порядок" незыблем - практические всегда (хотя и тут были исключения!) обреченные покорно шли в бараки смерти, а свихнувшийся комендант предпочитает поиграть с жертвой, помучить, ведь все равно все скоро будут уничтожены...

И было бы странно, если бы существовал американский фильм о Собиборе и главном организаторе мятежа (там его сыграл Рутгер Хауэр, получивший за это «Золотой глобус»), а нашего о нашем герое - не было бы. Исправить ситуацию, то есть снять фильм, а сначала - сняться в главной роли продюсеры и предложили Константину Хабенскому.

Как рассказал актер на пресс-конференции, которая предшествовала эксклюзивному показу, от роли режиссера он отказывался дважды - но, видимо, «пришло время, и я высказал все, что мог».

- Вы впервые выступили в роли режиссера, - начали допрос журналисты.

- Это была для меня огромная школа, и я постарался очень быстро всему научиться. Да, дебют – уже значит очень трудно. Хорошо заметил Тимур Бекмамбетов: «Надо очень хорошо понимать, как не надо делать». А как надо - нужно искать, думать. А еще накладывались мысли о том, что надо было снять совсем другое начало и другую концовку, вообще переделать весь сценарий… В общем, было правда тяжело, но и очень интересно. А я люблю пробовать новое и интересное и не люблю повторять пройденное.

- Говорят, вы сами еще не посмотрели свой фильм.

- Смотрел, но это был рабочий просмотр: я делал пометки - что как получилось. А как зритель надеюсь посмотреть сегодня.

- А еще у вас была очень интернациональная команда: Кристофер Ламберт (комендант Френцель, который любит смотреть, что происходит за закрытыми дверями газовой камеры), шведка Фелисе Янкелль и недавняя «Матильда» Михалина Ольшанска, нацистские офицеры - австриец Вольфганг Черны, швейцарец Филипп Рейнхардт, немцы Дирк Мартенс и Максимилиан Дирр…

- Кристофер Ламберт был мне представлен продюсерами. И я был очень рад нашему сотрудничеству. Сложно было сначала, когда приходилось общаться через переводчиков. Но довольно скоро переводчики уже были не нужны, хотя мы так и не выучили языки друг друга.

Как только они поняли, что мы не занимаемся пропагандой, не снимаем кумачовую агитку, что это разговор о людях в данных обстоятельствах - пришло взаимопонимание. А еще в основе всего - система Станиславского, по которой работают все актеры в мире.

Что касается моего героя, это был скорее собирательный образ. Я общался с дочерью Александра Ароновича Элеонорой Александровной и внучкой Натальей: они поняли, что я не стремился в точности изобразить их отца и деда, но мне кажется, что и здесь они все равно нашли что-то от родного человека. Как и  все остальные образы - наши чувства и мысли по этому поводу. Тем более что «Собибор. Непокоренные» и еще несколько документальных фильмов уже существуют.

- Хотите продолжить режиссерскую карьеру?

- Нет. Дальше я пока пойду своей дорогой - актерской.

 - Мировая премьера фильма состоялась в Варшаве. Как реагировал польский зритель?

- Я наблюдал за выходящими из зала в Варшаве, и они не отличались от тех, кто посмотрел фильм в Ростове или Петербурге. Во всех этих городах реакция зрителей меня радовала. Дальше предпремьерные показ пройдут в Вашингтоне, Нью-Йорке, окончание тура - в Берлине 9 мая. Мне кажется, судьба таким образом помигивает нам, суля удачу.

- А как в этот список городов попала Уфа?

- Здесь есть Студия творческого развития, которая развивается просто феноменально. И вообще, почему вы воспринимаете это как незаслуженную удачу? Перестаньте так относиться к своему городу!

- На съемках «Собибора» вы очень похудели…

- До этого я снимался во «Времени первых», где мы с Евгением Мироновым немало времени висим и передвигаемся на канатах и тросах – неслабая гимнастика, да еще под скафандрами у нас был поролон - в таком облачении попробуй подвигайся. Вот и подошел к новому фильму в прекрасной форме.

А мне этот фильм напомнил о том, что самое дорогое, что у нас есть - это родные люди. Это ситуация, когда тех, кто тебя окружает, можно назвать людьми. Это своя страна - мирная страна, что сегодня значит - мирная Земля. Нацисты же даже в роли победителей и хозяев выглядят удивительно бессмысленно: их больше всего интересуют золотые побрякушки и «кожаный плащ, какого нет у самого Бекмана». И, в конце концов, это главная причина очень многих войн - банальное желание обогатиться, прикрытое риторикой о защите демократии, или другого лучшего в мире государственного строя, или «наших законных торговых интересов», или Гроба господня.