Лонгрид
Интервью с Айгизом Баймухаметовым: «О маме плохо не говорят…»
- Писателя Айгиза Баймухаметова сегодня знают многие тюркские народы. Как этого добились? Помогал ли Союз писателей республики, в чем, на ваш взгляд, его роль в обществе?
- Первая книга, которая принесла мне известность, написана о моей жизни. После того как мама и папа умерли от рака, мы воспитывались в детдоме. Детство было нелегкое. Через много чего пришлось пройти. И большую часть времени я прожил в ожидании родителей. Мне не хотелось верить, что их больше нет. Это огромная катастрофа для ребенка. Свою первую повесть я написал не потому, что хотел стать писателем, просто накопившиеся эмоции вырвались у меня из груди – «Не оставляй, мама!» – так я ее назвал. Мне тогда было 23 года.
А в Союз писателей вступил позже. С благодарностью вспоминаю писателя Сабира Шарипова, к сожалению, два года назад покинувшего этот мир. Всегда пользовался заслуженным авторитетом и мог переубедить порой коллег, настоять на принципиальной позиции. И он сразу же проявил участие в моей судьбе, помогал издавать первые книги. Светлый был человек, абсолютно бескорыстный, искренне радеющий за литературу. Он прекрасно понимал, что будущее нашей культуры во многом зависит от молодых писателей, и старался поддержать начинающих поэтов и прозаиков. Так, в 2013 году и помог мне в издании повести. Таких искренних людей в нашей жизни не хватает.
Я как-то читал протоколы заседаний СП советского периода – очень любопытно, времена меняются, а споры примерно те же. В творческой среде всегда присутствует и некая конкуренция, состязательность, зависть, иногда дело доходит даже до травли. Я тоже через это прошел, знаю, о чем говорю. Таким человеческим страстям трудно противостоять, но необходимо – в этом тоже проявляется писательская зрелость. Когда СП возглавлял Мустай Карим, оказывается, тоже шла нешуточная борьба среди пишущих за право издаваться, и Мустафа Сафич поддерживал молодых, что многим не нравилось, они хотели проталкивать издание только своих произведений. Сегодня, к сожалению, таких глыб в СП и в целом в нашей писательской среде мало.
Наверное, я сейчас выскажу крамольную для многих писателей мысль, если скажу, что бюджетное книгопечатание со временем исчезнет. И это закон времени. Частные издательства будут сами выбирать и печатать востребованных авторов.
- А кто все же ваши любимые писатели?
- Я очень много читаю, люблю поэзию. Мне всегда нравилось творчество Мустая Карима, с тех пор как начал читать его еще в детстве, время от времени какие-то его вещи я перечитываю. Считаю себя в определенном смысле его единомышленником. Мне близки его интернациональные взгляды, его желание продвигать башкирскую литературу на пространстве тогда еще СССР и в мире.
Из других национальных писателей - башкир Рашит Султангареев, киргиз Чингиз Айтматов, татарин Мухамат Махдиев. Из русских - Валентин Распутин, Фазиль Искандер. Люблю Хемингуэя, Джека Лондона...
- А из молодых писателей? Общаетесь ли вы, скажем, с Игорем Савельевым?
- Да, конечно. Игорь – молодец! Так случилось, что нас с ним вместе выдвинули на премию Бабича. Мне тогда было всего 23, а он постарше. И по справедливости премию присудили ему. Но зато когда в следующий раз я опять выдвинулся, он без всякой моей просьбы написал хороший отзыв на мою книгу и направил его в конкурсную комиссию. Такой вот красивый поступок.
Мы очень по-дружески общаемся со Светланой Чураевой. А началось все с одной командировки, куда нас обоих направили, мы совсем не были знакомы. И вот на обратном пути Светлана мне призналась: «Айгиз, ты, оказывается, совсем другой - искренний, открытый. А меня стращали твоей амбициозностью, высокомерностью». Мы тогда вместе посмеялись, стали единомышленниками, нам с тех пор всегда есть о чем поговорить, что обсудить.
- Такое сотрудничество с коллегами, конечно, очень важно. Но у меня создалось впечатление, что вас знает и любит пока только тюркский мир. А вот, скажем, о Гузель Яхиной, уроженке Казани, говорят в регионах России, хотя многие признанные русские писатели скептически отзываются о ее творчестве. Как вам видится эта ситуация?
- Что касается меня – это действительно так, как вы заметили. Мне тоже досадно, что меня знают лучше в Стамбуле, Анкаре, Астане, а не в Москве. К сожалению, для нас, нерусских (но коренных жителей России!), пишущих на родных языках, трудно пробиться к русскому читателю, потому что утрачена советская система перевода и издания национальных авторов.
И то, что фонд имени Мустая Карима в Литературном институте при поддержке ректора Алексея Варламова пытается возродить традицию – большое и важное дело. Без школы перевода национальным писателям путь в Москву в издательства закрыт. А если человек пишет по-русски, да еще на волнующие в данный момент общество темы, его издают и даже фильмы ставят. У каждого свой путь.
- То есть вас это особо не удручает?
- Я принимаю ситуацию как данность, ведь у меня нет возможности ее изменить. Зато невольно возникают горизонтальные связи – контакты с тюркскими регионами и государствами. Каждый день через соцсети получаю сообщения. Очень много пишут из стран Средней Азии. Я хорошо понимаю многие тюркские языки, поэтому отвечаю именно на них.
Помню, выступал в женской колонии в Улан-Удэ. Мне было так трудно находиться там, испытал шок, не мог говорить. Потому что я вырос среди детей, у многих родители как раз были в заключении. И я так проникся, прекрасно понимая, что сейчас переживают их дети. С трудом взял себя в руки. В общем хорошо пообщались, они знали мои книги. Через два года получаю письмо от женщины, которая в колонии была на встрече. Она написала, что благодарна мне за то, что мое произведение помогло переосмыслить ей жизнь. «Вот сейчас рядом лежит сопит моя дочка. Я больше ее никогда не оставлю. Буду жить хорошо», - такие строки написала эта мать. Прочитав это письмо, я испытал огромное счастье.
- Ваше творчество вызывает горячие споры среди башкирской интеллигенции. Высказываются мысли, что вы смогли лишь написать о своем детдомовском возрасте и детях улицы, а другие темы у вас не идут. Расскажите, над чем сейчас работаете и что еще в ваших ближайших планах?
- Да, меня часто ругают. Даже в свое время один прозаик был категорически против, чтобы меня принимали в Союз писателей Башкортостана. Говорил, что больше ничего не смогу написать. Конечно, большинство людей знают мои книги «Не оставляй, мама!», «Детство без сказок», «Дети улицы». Но есть и другие книги – «Обманщик», «Как интересна эта жизнь...», которые посвящены вообще другой тематике. И сейчас у меня много задумок. Есть наброски романа о жизни учителей, работаю над повестью о жизни городских подростков. Есть и рассказы... В свободное время перевожу на башкирский язык понравившиеся мне произведения своих современников. Вообще, хочу поработать до 50 лет, а потом отдыхать.
- Нужны ли сегодня литературные критики и есть ли они у нас?
- Литературные критики очень нужны. Но рецензия должна быть объективная, конструктивная. Без этого не может быть развития национальной литературы. А то ведь как у нас: если у тебя есть блат - тебя все хвалят, а если нет - в любое время могут свести твое творчество на ноль. Справедливости ради надо сказать, есть корифеи современности, которые душой болеют за будущее литературы. Я очень благодарен нашим признанным писателям Нугуману Мусину, Кадиму Аралбаю, Хасану Назару, Тансулпан Гариповой, Гузель Ситдыковой, хоть они и не критики, но часто выступают в печати. Так, в свое время они дали мне дельные советы, поддержали добрым словом.
- Уже больше двух десятилетий в России активно пропагандируется вера в бога, идет массовое строительство церквей, мечетей, но почему не становится меньше сирот? Как вы думаете?
- Раньше у наших предков был такой хороший обычай. Если ребенок осиротел, его наедине с бедой не оставляли родственники. Брали к себе и воспитывали как своего. Сейчас, конечно, это редкость. Может быть, личный комфорт для каждого человека нынче стоит на первом месте? Думаю, что чувство сострадания и взаимопомощи сейчас в дефиците. И мы, писатели, должны создавать такие произведения, чтобы у людей пробудить эти святые чувства.
- Верите ли вы в бога? Остались у вас на малой родине родственники, с кем из них вы поддерживаете связь? Интересуют ли вас ваши корни, принадлежность к тому или иному роду?
- Я верую в Создателя. Но не фанатик. Думаю, что Бог должен быть у каждого в сердце. Возможно, я не совершаю намаз пять раз в день, не так часто бываю в мечети. Но никогда не позволю себе сделать плохое по отношению к другим людям. Какое-то внутреннее табу должно быть. Для меня все религии хороши, посетил многие известные храмы мира. Ведь у них общая цель - сделать человека чище, прекраснее, добрее.
А насчет своей родословной. Конечно же, знаю корни. И горжусь ими. Мой прадед по мужской линии в седьмом поколении был Баим-тархан, старшина Кубелякской волости. В 1770 году у него побывал академик Иван Лепехин. Из записок Петербургского ученого известно, что Баим-тархан был самым богатым башкиром, имел около 7 000 лошадей. Именно он показал исследователям башкирской земли месторождения железной руды.
В 1740 году дед Баим показал штейгеру Маркову и переводчику Роману Уразлину месторождение руды, пробы дали превосходный результат. В последующем на этом месте был основан город Магнитогорск. И за это получил подарок от императрицы. Эти факты подтверждены архивными документами, написано немало научных статей. Также он принимал активное участие в Пугачевском восстании. Скорее всего, из-за огромного авторитета, Военная коллегия Е. И. Пугачёва назначила деда судьёй Башкортостана.
Сын Баима-тархана - Абзак (мой дед в шестом поколении) после своего отца был также старшиной волости. Нынешнее село Абзаково, известное своим горнолыжным курортом, названо именем моего деда.
И сейчас мои родственики живут в Белорецком районе. Я часто езжу на малую родину, и это дает мне силы.
- Говорят, у вас была встреча с легендарным Олжесом Сулейменовым, в свое время сделавшим смелые заявления о влиянии древнего тюркского языка на русскую словесность?
- Да, такой счастливый случай мне выпал. В 2018 году на форуме в Астане председатель СП Казахстана познакомил меня с ним. Я немного растерялся. Мы говорили о литературе. Конечно же, я читал произведения Олжеса Сулейменова, в том числе и его стихи, а не только прозу. Наверное, сейчас наш разговор вышел бы более предметным и обстоятельным. Надеюсь, что он еще состоится.
Если же транслировать мысли, идеи на современность, у меня, конечно, возникает некое сожаление о потере древнего общетюркского языка, он бы мог расширить границы общения и культуры.
В этом смысле фестивали «Тюрксой», «Туганлык» - большое благо. И я мечтаю, что появятся и аналогичные литературные площадки для встреч и обсуждений.
- Каким вам видится будущее башкирского этноса в масштабах мировой цивилизации? Что, на ваш взгляд, необходимо предпринять для сохранения башкирского языка?
- Если не сломается дух народа - он будет жить вечно. А чтобы сохранить свой язык - надо его любить, чтить и пользоваться им. И потом люди не должны стесняться своего языка, принадлежности к тому или иному народу. Если Бог нас создал такими, не надо видеть в этом ущемленности. Чтобы это осознавать, нужны воспитание, уровень культуры, образования.
- Согласны ли вы с утверждением, что башкирской деревне угрожает пьянство? Можно ли противостоять этому злу?
- Да нет... Бывал во многих областях России. В других регионах нашей страны (имею в виду в деревнях) ситуация еще хуже, чем в башкирских, татарских, где все же меньше злоупотребляют. Но с пьянством надо бороться в масштабах страны. Это наша общая беда.
Не зря же наш современник, классик русской литературы Валентин Распутин бил во все колокола, переживая за судьбу русских сел. С другой стороны, проблемы любого региона - проблемы нашей общей страны. Это - наша Россия, наш общий дом! Мы не можем жить принципом - моя хата с краю. Ведь и в счастье, и в горе все народы страны сплачивались воедино и завоевывали Победу!
- Айгиз, вы как писатель рано получили известность. Не было ли эйфории от такого внимания?
- Ну в начале было чуть-чуть. Но потом поставил себя на место. Чтобы держать в узде и не страдать звездной болезнью, решил так, что я ничего не сделал в жизни. Надо творить и творить. Конечно, те, кто меня не знают, говорят, мол, он высокомерный и так далее. Связывают с тем, что меня часто издают, ставят в театрах, награждают. Но это не так. У меня в голове очень много идей, скорее бы их реализовать. И моя голова забита этими планами! Понторезов сам тоже не люблю. Важнее всего - оставаться человеком!
- Оказывается, вы прекрасно исполняете протяжные башкирские песни, что не каждому дано. Кто вас этому учил?
- Да, я люблю петь. Но редко и то по велению души. Мой отец Гиззат Мухаррамович очень хорошо исполнял народные песни. Он мне рассказывал, что в одно время из Уфы приехала комиссия, чтоб отобрать одаренных детей для обучения в столице. Пение отца и одной девушки им очень понравилось, члены комиссии пророчили им судьбу артистов. К сожалению, бабушка отца не пустила, так как после войны умер муж и ей одной трудно было бы справиться с хозяйством. А вот одноклассница отца, та самая девушка, пение которой высоко оценили гости из Уфы, пошла по линии искусства. Она - народная артистка Башкортостана, легенда нашей эстрады Роза Аккучукова. Роза апай всегда отзывается добрыми словами о моем отце.
- Поворотным моментом в вашей судьбе стал переезд в Уфу. Как погружался в ее атмосферу, как знакомился с уголками города, где жил, куда ходил на первых порах?
- Приехал учиться в Уфу в 2006 году. Жил в знаменитой общаге «копейка» (общежитие №1 БашГУ). Помню, чтобы лучше изучить город, садился на 290 маршрут, который следовал от Телецентра до конца Черниковки, и ехал по всему городу, запоминая остановки, улицы, достопримечательности. Кстати, тогда проезд стоил 5 рублей. И на месте Конгресс-холла стоял двухэтажный деревянный барак.
В годы учебы так полюбил этот город, что не мог расстаться. Вот сейчас такая мода пошла: некоторые мои сверстники, побывав в других городах, начинают сравнивать и хаять Уфу. Я был во многих уголках Земли, но для меня самый лучший город - Уфа. Она мне как мама! А, как известно, про мам плохо не говорят, видят только лучшие качества!
Галина ИШМУХАМЕТОВА
- Первая книга, которая принесла мне известность, написана о моей жизни. После того как мама и папа умерли от рака, мы воспитывались в детдоме. Детство было нелегкое. Через много чего пришлось пройти. И большую часть времени я прожил в ожидании родителей. Мне не хотелось верить, что их больше нет. Это огромная катастрофа для ребенка. Свою первую повесть я написал не потому, что хотел стать писателем, просто накопившиеся эмоции вырвались у меня из груди – «Не оставляй, мама!» – так я ее назвал. Мне тогда было 23 года.
А в Союз писателей вступил позже. С благодарностью вспоминаю писателя Сабира Шарипова, к сожалению, два года назад покинувшего этот мир. Всегда пользовался заслуженным авторитетом и мог переубедить порой коллег, настоять на принципиальной позиции. И он сразу же проявил участие в моей судьбе, помогал издавать первые книги. Светлый был человек, абсолютно бескорыстный, искренне радеющий за литературу. Он прекрасно понимал, что будущее нашей культуры во многом зависит от молодых писателей, и старался поддержать начинающих поэтов и прозаиков. Так, в 2013 году и помог мне в издании повести. Таких искренних людей в нашей жизни не хватает.
Я как-то читал протоколы заседаний СП советского периода – очень любопытно, времена меняются, а споры примерно те же. В творческой среде всегда присутствует и некая конкуренция, состязательность, зависть, иногда дело доходит даже до травли. Я тоже через это прошел, знаю, о чем говорю. Таким человеческим страстям трудно противостоять, но необходимо – в этом тоже проявляется писательская зрелость. Когда СП возглавлял Мустай Карим, оказывается, тоже шла нешуточная борьба среди пишущих за право издаваться, и Мустафа Сафич поддерживал молодых, что многим не нравилось, они хотели проталкивать издание только своих произведений. Сегодня, к сожалению, таких глыб в СП и в целом в нашей писательской среде мало.
Наверное, я сейчас выскажу крамольную для многих писателей мысль, если скажу, что бюджетное книгопечатание со временем исчезнет. И это закон времени. Частные издательства будут сами выбирать и печатать востребованных авторов.
- А кто все же ваши любимые писатели?
- Я очень много читаю, люблю поэзию. Мне всегда нравилось творчество Мустая Карима, с тех пор как начал читать его еще в детстве, время от времени какие-то его вещи я перечитываю. Считаю себя в определенном смысле его единомышленником. Мне близки его интернациональные взгляды, его желание продвигать башкирскую литературу на пространстве тогда еще СССР и в мире.
Из других национальных писателей - башкир Рашит Султангареев, киргиз Чингиз Айтматов, татарин Мухамат Махдиев. Из русских - Валентин Распутин, Фазиль Искандер. Люблю Хемингуэя, Джека Лондона...
- А из молодых писателей? Общаетесь ли вы, скажем, с Игорем Савельевым?
- Да, конечно. Игорь – молодец! Так случилось, что нас с ним вместе выдвинули на премию Бабича. Мне тогда было всего 23, а он постарше. И по справедливости премию присудили ему. Но зато когда в следующий раз я опять выдвинулся, он без всякой моей просьбы написал хороший отзыв на мою книгу и направил его в конкурсную комиссию. Такой вот красивый поступок.
Мы очень по-дружески общаемся со Светланой Чураевой. А началось все с одной командировки, куда нас обоих направили, мы совсем не были знакомы. И вот на обратном пути Светлана мне призналась: «Айгиз, ты, оказывается, совсем другой - искренний, открытый. А меня стращали твоей амбициозностью, высокомерностью». Мы тогда вместе посмеялись, стали единомышленниками, нам с тех пор всегда есть о чем поговорить, что обсудить.
- Такое сотрудничество с коллегами, конечно, очень важно. Но у меня создалось впечатление, что вас знает и любит пока только тюркский мир. А вот, скажем, о Гузель Яхиной, уроженке Казани, говорят в регионах России, хотя многие признанные русские писатели скептически отзываются о ее творчестве. Как вам видится эта ситуация?
- Что касается меня – это действительно так, как вы заметили. Мне тоже досадно, что меня знают лучше в Стамбуле, Анкаре, Астане, а не в Москве. К сожалению, для нас, нерусских (но коренных жителей России!), пишущих на родных языках, трудно пробиться к русскому читателю, потому что утрачена советская система перевода и издания национальных авторов.
И то, что фонд имени Мустая Карима в Литературном институте при поддержке ректора Алексея Варламова пытается возродить традицию – большое и важное дело. Без школы перевода национальным писателям путь в Москву в издательства закрыт. А если человек пишет по-русски, да еще на волнующие в данный момент общество темы, его издают и даже фильмы ставят. У каждого свой путь.
- То есть вас это особо не удручает?
- Я принимаю ситуацию как данность, ведь у меня нет возможности ее изменить. Зато невольно возникают горизонтальные связи – контакты с тюркскими регионами и государствами. Каждый день через соцсети получаю сообщения. Очень много пишут из стран Средней Азии. Я хорошо понимаю многие тюркские языки, поэтому отвечаю именно на них.
Помню, выступал в женской колонии в Улан-Удэ. Мне было так трудно находиться там, испытал шок, не мог говорить. Потому что я вырос среди детей, у многих родители как раз были в заключении. И я так проникся, прекрасно понимая, что сейчас переживают их дети. С трудом взял себя в руки. В общем хорошо пообщались, они знали мои книги. Через два года получаю письмо от женщины, которая в колонии была на встрече. Она написала, что благодарна мне за то, что мое произведение помогло переосмыслить ей жизнь. «Вот сейчас рядом лежит сопит моя дочка. Я больше ее никогда не оставлю. Буду жить хорошо», - такие строки написала эта мать. Прочитав это письмо, я испытал огромное счастье.
- Ваше творчество вызывает горячие споры среди башкирской интеллигенции. Высказываются мысли, что вы смогли лишь написать о своем детдомовском возрасте и детях улицы, а другие темы у вас не идут. Расскажите, над чем сейчас работаете и что еще в ваших ближайших планах?
- Да, меня часто ругают. Даже в свое время один прозаик был категорически против, чтобы меня принимали в Союз писателей Башкортостана. Говорил, что больше ничего не смогу написать. Конечно, большинство людей знают мои книги «Не оставляй, мама!», «Детство без сказок», «Дети улицы». Но есть и другие книги – «Обманщик», «Как интересна эта жизнь...», которые посвящены вообще другой тематике. И сейчас у меня много задумок. Есть наброски романа о жизни учителей, работаю над повестью о жизни городских подростков. Есть и рассказы... В свободное время перевожу на башкирский язык понравившиеся мне произведения своих современников. Вообще, хочу поработать до 50 лет, а потом отдыхать.
- Нужны ли сегодня литературные критики и есть ли они у нас?
- Литературные критики очень нужны. Но рецензия должна быть объективная, конструктивная. Без этого не может быть развития национальной литературы. А то ведь как у нас: если у тебя есть блат - тебя все хвалят, а если нет - в любое время могут свести твое творчество на ноль. Справедливости ради надо сказать, есть корифеи современности, которые душой болеют за будущее литературы. Я очень благодарен нашим признанным писателям Нугуману Мусину, Кадиму Аралбаю, Хасану Назару, Тансулпан Гариповой, Гузель Ситдыковой, хоть они и не критики, но часто выступают в печати. Так, в свое время они дали мне дельные советы, поддержали добрым словом.
- Уже больше двух десятилетий в России активно пропагандируется вера в бога, идет массовое строительство церквей, мечетей, но почему не становится меньше сирот? Как вы думаете?
- Раньше у наших предков был такой хороший обычай. Если ребенок осиротел, его наедине с бедой не оставляли родственники. Брали к себе и воспитывали как своего. Сейчас, конечно, это редкость. Может быть, личный комфорт для каждого человека нынче стоит на первом месте? Думаю, что чувство сострадания и взаимопомощи сейчас в дефиците. И мы, писатели, должны создавать такие произведения, чтобы у людей пробудить эти святые чувства.
- Верите ли вы в бога? Остались у вас на малой родине родственники, с кем из них вы поддерживаете связь? Интересуют ли вас ваши корни, принадлежность к тому или иному роду?
- Я верую в Создателя. Но не фанатик. Думаю, что Бог должен быть у каждого в сердце. Возможно, я не совершаю намаз пять раз в день, не так часто бываю в мечети. Но никогда не позволю себе сделать плохое по отношению к другим людям. Какое-то внутреннее табу должно быть. Для меня все религии хороши, посетил многие известные храмы мира. Ведь у них общая цель - сделать человека чище, прекраснее, добрее.
А насчет своей родословной. Конечно же, знаю корни. И горжусь ими. Мой прадед по мужской линии в седьмом поколении был Баим-тархан, старшина Кубелякской волости. В 1770 году у него побывал академик Иван Лепехин. Из записок Петербургского ученого известно, что Баим-тархан был самым богатым башкиром, имел около 7 000 лошадей. Именно он показал исследователям башкирской земли месторождения железной руды.
В 1740 году дед Баим показал штейгеру Маркову и переводчику Роману Уразлину месторождение руды, пробы дали превосходный результат. В последующем на этом месте был основан город Магнитогорск. И за это получил подарок от императрицы. Эти факты подтверждены архивными документами, написано немало научных статей. Также он принимал активное участие в Пугачевском восстании. Скорее всего, из-за огромного авторитета, Военная коллегия Е. И. Пугачёва назначила деда судьёй Башкортостана.
Сын Баима-тархана - Абзак (мой дед в шестом поколении) после своего отца был также старшиной волости. Нынешнее село Абзаково, известное своим горнолыжным курортом, названо именем моего деда.
И сейчас мои родственики живут в Белорецком районе. Я часто езжу на малую родину, и это дает мне силы.
- Говорят, у вас была встреча с легендарным Олжесом Сулейменовым, в свое время сделавшим смелые заявления о влиянии древнего тюркского языка на русскую словесность?
- Да, такой счастливый случай мне выпал. В 2018 году на форуме в Астане председатель СП Казахстана познакомил меня с ним. Я немного растерялся. Мы говорили о литературе. Конечно же, я читал произведения Олжеса Сулейменова, в том числе и его стихи, а не только прозу. Наверное, сейчас наш разговор вышел бы более предметным и обстоятельным. Надеюсь, что он еще состоится.
Если же транслировать мысли, идеи на современность, у меня, конечно, возникает некое сожаление о потере древнего общетюркского языка, он бы мог расширить границы общения и культуры.
В этом смысле фестивали «Тюрксой», «Туганлык» - большое благо. И я мечтаю, что появятся и аналогичные литературные площадки для встреч и обсуждений.
- Каким вам видится будущее башкирского этноса в масштабах мировой цивилизации? Что, на ваш взгляд, необходимо предпринять для сохранения башкирского языка?
- Если не сломается дух народа - он будет жить вечно. А чтобы сохранить свой язык - надо его любить, чтить и пользоваться им. И потом люди не должны стесняться своего языка, принадлежности к тому или иному народу. Если Бог нас создал такими, не надо видеть в этом ущемленности. Чтобы это осознавать, нужны воспитание, уровень культуры, образования.
- Согласны ли вы с утверждением, что башкирской деревне угрожает пьянство? Можно ли противостоять этому злу?
- Да нет... Бывал во многих областях России. В других регионах нашей страны (имею в виду в деревнях) ситуация еще хуже, чем в башкирских, татарских, где все же меньше злоупотребляют. Но с пьянством надо бороться в масштабах страны. Это наша общая беда.
Не зря же наш современник, классик русской литературы Валентин Распутин бил во все колокола, переживая за судьбу русских сел. С другой стороны, проблемы любого региона - проблемы нашей общей страны. Это - наша Россия, наш общий дом! Мы не можем жить принципом - моя хата с краю. Ведь и в счастье, и в горе все народы страны сплачивались воедино и завоевывали Победу!
- Айгиз, вы как писатель рано получили известность. Не было ли эйфории от такого внимания?
- Ну в начале было чуть-чуть. Но потом поставил себя на место. Чтобы держать в узде и не страдать звездной болезнью, решил так, что я ничего не сделал в жизни. Надо творить и творить. Конечно, те, кто меня не знают, говорят, мол, он высокомерный и так далее. Связывают с тем, что меня часто издают, ставят в театрах, награждают. Но это не так. У меня в голове очень много идей, скорее бы их реализовать. И моя голова забита этими планами! Понторезов сам тоже не люблю. Важнее всего - оставаться человеком!
- Оказывается, вы прекрасно исполняете протяжные башкирские песни, что не каждому дано. Кто вас этому учил?
- Да, я люблю петь. Но редко и то по велению души. Мой отец Гиззат Мухаррамович очень хорошо исполнял народные песни. Он мне рассказывал, что в одно время из Уфы приехала комиссия, чтоб отобрать одаренных детей для обучения в столице. Пение отца и одной девушки им очень понравилось, члены комиссии пророчили им судьбу артистов. К сожалению, бабушка отца не пустила, так как после войны умер муж и ей одной трудно было бы справиться с хозяйством. А вот одноклассница отца, та самая девушка, пение которой высоко оценили гости из Уфы, пошла по линии искусства. Она - народная артистка Башкортостана, легенда нашей эстрады Роза Аккучукова. Роза апай всегда отзывается добрыми словами о моем отце.
- Поворотным моментом в вашей судьбе стал переезд в Уфу. Как погружался в ее атмосферу, как знакомился с уголками города, где жил, куда ходил на первых порах?
- Приехал учиться в Уфу в 2006 году. Жил в знаменитой общаге «копейка» (общежитие №1 БашГУ). Помню, чтобы лучше изучить город, садился на 290 маршрут, который следовал от Телецентра до конца Черниковки, и ехал по всему городу, запоминая остановки, улицы, достопримечательности. Кстати, тогда проезд стоил 5 рублей. И на месте Конгресс-холла стоял двухэтажный деревянный барак.
В годы учебы так полюбил этот город, что не мог расстаться. Вот сейчас такая мода пошла: некоторые мои сверстники, побывав в других городах, начинают сравнивать и хаять Уфу. Я был во многих уголках Земли, но для меня самый лучший город - Уфа. Она мне как мама! А, как известно, про мам плохо не говорят, видят только лучшие качества!
Галина ИШМУХАМЕТОВА