Боль настоящего

Писатель Анна Федорова — о том, чем отличается общественная дискуссия в России-2015 от дискуссии в России-2012.

Писатель Анна Федорова — о том, чем отличается общественная дискуссия в России-2015 от дискуссии в России-2012.

Оговоримся сразу: мы не рассуждаем о «хорошем» и «плохом». Общественная дискуссия немыслима без расстановки таких маркеров, но пусть это будет сугубо технический анализ. Со спорным изначальным тезисом, как и положено.

К тому же у нас почти любые политологические колонки сводятся к выводу «ура» или «всё пропало», так что я попытаюсь разнообразить жанр. Итак. В конце 2011 года у нас в стране началась некое заметное невооруженным глазом политическое движение. «Движение» в отечественном дискурсе обычно используется как синоним политической «организации», но здесь это будет неверно. Я употребляю это слово в самом прямом и грубом смысле — часть общества пришла в движение. Причем в некоторой своей части – физически. Таких массовых уличных событий с тех пор не было. Но по какому поводу?

Главной темой того времени, как кажется, были «честные выборы». Но только на первый взгляд, хотя участники тех событий захотят бросить в меня булыжник, если прочитают это. На самом деле это был выброс недовольства и неудовлетворенности властью, не сумевшей построить контакт с неким новым слоем общества, который она сама же и растила в предыдущие годы.

И начались тысячи разговоров. О том, что кто-то должен уйти. О том, что наша партийная система устарела и «вы нас даже не представляете». О неблагодарном «креативном классе», недовольном своей почти европейской жизнью.

Тогда же политическая тусовка — тут я имею в виду «говорящий класс», а не серьезных людей в серых пиджаках, они-то не меняются никогда — разбилась на два очень условных и очень широких лагеря. «За власть» и «в оппозиции к власти». Глядя на это сейчас, из 2015 года, мы вынуждены признать всю схематичность и поверхностность такого разделения.

Власть — это не только аппарат легитимного насилия. Оппозиция — это не только машина протеста. Точнее, всё это так — но чтобы аппараты и машинки работали, им нужно топливо. Им нужно некое содержание, смыслы и ценности — один набор для защиты, другой для атаки. Одни, чтобы поднять на флаг. Другие, чтобы повергнуть в грязь. В 2012 году такого содержания не хватало. Нельзя сказать, что его не было совсем: тема «честных выборов» имеет некое содержание, но не столько, чтобы разделить общество по-настоящему. Потому что «честные выборы» — это только часть набора ценностей, его первый поверхностный листок. Потому что идея о значимости «честных выборов» и «сменяемости власти» не существует сама по себе, это вообще не посылка, а вывод из определенной картины мира.

В 2012 году картина мира как со стороны власти, так и со стороны оппозиции была предъявлена очень фрагментарно и поверхностно. Некоторую глубину им обеим придала история с Pussy Riot — потому что именно тогда всерьез заговорили о роли и значении религии и церкви в современной России.

Кирпичик за кирпичиком. Сперва историю про выборы, потом про отношения церкви и современного искусства. Параллельно — вся эта тема коррупции, которая на самом деле является историей о «допустимом и недопустимом со стороны власти».

2012–2015 годы некоторые люди называют «сползанием в ад» и говорят об «актуализации атмосферы ненависти». Это оценочные и эмоциональные суждения. На самом деле в течение этого времени развивалась и углублялась дискуссия о ценностях, на которых построена наша страна. И мы дождались более ясных формулировок. «Традиционные ценности», — наконец сказала власть. «Прогресс и свобода», — наконец сказала оппозиция. Картинка приобрела глубину. Протест и контрмеры приобрели содержательную окраску. Еще раз: я сейчас ничего не оцениваю. Давайте смотреть на это спокойно.

Есть известное выражение: «Всё настоящее опасно». В данном случае хорошо бы уточнить его следующим выражением: «Всё настоящее — болезненно и неприятно». Мой приятель буквально вчера с сожалением написал: вот, мы живем в России в такое время — какую тему ни подними, она вызывает столько крика, что хоть и не начинай. А это и хорошо, ответила я ему. Настоящая общественная дискуссия — она про ценности, а не про пустые формы. И постольку, поскольку она про ценности, это трогает людей, вызывает у них подлинные эмоции — и, конечно, значимая часть этих эмоциональных проявлений будет неприятной. Тут дело вовсе не в том, что с нами, русскими, что-то не так. Это как раз глобальная тема. Когда разговор касается ценностей человека — осознаваемых или так, глубинно подразумеваемых — он сам приходит в движение и начинает волноваться. И часто в связи с этим ругается, орет и жаждет вешать и сжигать. Тем более что социальные сети стали таким удобным окном для того, чтобы крикнуть это громко.

Только сейчас мы, «говорящий класс» современной России, подбираемся к тому, чтобы общественная дискуссия стала содержательной. Мы обсуждаем веру и религию, права женщин и меньшинств, коррупцию и избирательную систему, свободу в интернете и многое другое. 2012 год принес свои плоды, мы наконец заговорили о ценностях, а не о формах.

Этот процесс не может быть легким и безболезненным. Его исход непредсказуем. Но я очень рада, что он начался, и это единственное оценочное суждение, которое можно позволить себе в этом тексте.
Автор: Зиля БАДРИЕВА.