Одна из старейших улиц города - Аксаковская. Мы отправились увидеть своими глазами, что осталось здесь от прошлых лет. Оказалось - не так уж и много…
Первоначально улица называлась Каретной по расположенным на ней каретным мастерским. Начиналась она на спуске к реке, тянулась на север до пересечения с Богородской, где заканчивалась крутым спуском в сторону железной дороги. В год 100-летия Сергея Тимофеевича Аксакова, в 1891 году, она получила имя писателя. Традиционно здесь селились успешные, состоятельные горожане.
Спустя много десятилетий улица встретила ярким солнцем и толпами студентов, причем самых разных национальностей: каких только цветов кожи мы тут не встретили! Похоже, УУНиТ стал популярен не только в России.
Почти квартал занимает длинная девятиэтажка. В советские времена она считалась элитной. Сейчас первые этажи заняты книжным магазином и кафешками, однако мало кто знает, что когда-то в подвале этого здания хранилась коллекция золота сарматов, а в советские времена уфимцы устраивали паломничество в местный супермодный магазин молодежной одежды. Но нас манит другая сторона улицы - там, овеянный легендами, ждет дом № 6, где жил полярный штурман, участник дрейфа на паровой шхуне «Святая Анна», прототип героя книги Каверина «Два капитана» Валериан Альбанов. Однако попасть мы туда не смогли: посмотрели на выкрашенные серым стены, да и нырнули в приветливо приоткрытую калиточку по соседству. Как знать, может, здесь таится не меньше тайн? Домик красивый - двухэтажный, с арочным балконом и резными наличниками, ну чисто купеческий особняк.
Оказалось, первое впечатление недалеко от истины, причем у дома есть не только история, но и летопись. Здесь жила семья Вайднер-Кузнецовых, многие из которых оставили свой след в истории города. Евгения Оттовна Кузнецова запечатлела первые воспоминания, другие члены семьи вносили свои коррективы и передавали их из поколения в поколение. Сноха ее правнука, Наталья Кузнецова, вручила нам эти записи.
«Папа - Отто Яковлевич Вайднер родился в 1863 году в деревне Ибенхайн, близ города Вальтерсхаузен в Тюрингии. Дед был сельским портным, а прадед - просто крестьянином», - так начинается летопись этой большой семьи. Отто Вайднер был пекарем и держал большую кондитерскую на улице Центральной. В 1914 году, когда началась Первая мировая война, губернские власти лишили его как иностранного подданного недвижимого имущества. И до конца своих дней Вайднер больше не фигурировал в списках уфимских кондитеров. А семья, где к тому времени родилось 11 детей, продолжала жить - боролись с голодом и нищетой, собирали яблоки и картофель в саду (участок располагался в начале нынешнего проспекта Октября), провожали братьев в ссылку, на войну, в тюрьму…
Один из них, Валентин Вайднер, стал известным архитектором, несмотря на постоянные гонения из-за германского подданства. Работал на бондарных производствах, обучился в техучилище и в 1929 году поступил на должность проектировщика в тресте «Башпроект», где оценили его одаренность и энтузиазм. За неполные десять лет архитектор оставил после себя хорошую память. По его проектам были построены здание треста «Башкиргеология» (ныне Фонд медицинского страхования и Управление по делам архивов на улице Ленина), здание Башжелдора (5 корпус УГАТУ), корпус Управления треста «Союзхлеб» (здание Министерства народного образования РБ) и многие другие. Коллективные репрессии 1937 - 1938 годов трагически оборвали жизнь талантливого архитектора-конструктивиста: архивы были вычищены, имя - вычеркнуто со страниц печатных изданий…
Семья не покинула дом - здесь рождались новые поколения, его посещал Александр Фадеев и другие известные личности. Из воспоминаний Кузнецова Владимира Витальевича:
«Еще позднее, уже в 1941 году, в нашем доме, точнее во флигеле, жила Любовь Орлова. Двор был засыпан глубоким снегом. Дорожки не расчищались. Помню, как она в длинной дохе пробиралась через сугробы от ворот в дом. Однажды она повела меня в оперный театр. Усадила в партере. В полупустом зале было холодно. Поднялся занавес. На сцене красивые декорации. Появляются первые артисты в легких, полупрозрачных одеждах. Они не говорят, даже не поют, а только танцуют. Я с трудом дождался первого антракта и возмущенный ушел домой без своей «дамы». Позднее оказалось, что я был на балете «Коппелия». Любовь Орлова однажды подарила мне мужской галстук. Я носил его лет десять, пока он не превратился в тряпку. Любовь Петровна прожила в нашем доме недолго - всего несколько месяцев, а ее родная сестра и мать прожили до конца войны».
Наша собеседница Наталья Кузнецова жила в этом доме много лет. Она еще помнит пышный плодовый сад, большое хозяйство, сараи и конюшни, которые, конечно, пустовали. Могучие венцы, сложенные из лиственницы, не трогало время, а фундамент оказался такой толщины, что даже при подведении водопровода не удалось его пробить насквозь.
- Муж, Виталий, всю жизнь искал клады, ведь здесь жили по-настоящему богатые люди, которым приходилось бросать все нажитое и отправляться в ссылку. Были и ценные находки: в детстве отыскал целый склад оружия и обмундирования времен Великой Отечественной войны. Сдал все это в музей, - вспоминает она.
Квартиры во флигелях жилые до сих пор, хоть жильцам и приходится вздрагивать от гула стройки за тонким забором. Новоявленные «соседи» не церемонятся со старожилами - при земляных работах водитель экскаватора проломил забор и чудом не снес стену…
Прощальный взгляд на островок истории - один из последних! Беспощадная стройка поглотила вековые и еще крепкие дома, выстоявшие в невзгодах войн и революций. А на Аксакова, 18 становится очевидно - обновлять можно и сохраняя дух старины.
Кажется, что этот особнячок восстановили - кирпич так похож на старинный! Его структуру подчеркнули панорамные окна зеркального стекла и отделка темным деревом в духе «Арт-Квадрата». Немного диссонирует ярко-зеленый фасад с белыми вычурными наличниками - реверанс былому облику. Любопытно, что это чистой воды новострой - здесь раньше стоял деревянный двухэтажный дом Венедикта Махнинова, внешний вид которого попытались повторить строители. Но, конечно, до образца деревянного зодчества, украшенного орнаментальной пропильной резьбой, новоделу очень далеко. Он почему-то украшен барельефом памяти Альбанову, хотя никакого отношения к нему не имеет. Помещения еще пустуют, но скоро здесь закипит офисная жизнь. Высотка, подпирающая особняк с тыла, уже начала заселяться жильцами.
И вновь череда строительных заборов, из-за которых доносятся гортанные крики рабочих и рев тяжелой техники. Даже по тротуарам кое-где ходить запрещено - но мы прошли, поленились переходить на другую сторону. Да и что интересного в пятиэтажках студенческих общаг с вечным запахом тушеной капусты и стирального порошка, когда впереди - аромат истории!
Но перекресток с улицей Свердлова встретил неожиданной пустотой. Эх, не успели мы исследовать двухэтажный особняк 1900 года - снесен в апреле. Только пятно свежего асфальта осталось на месте дома, что принадлежал когда-то Дмитрию Александровичу Грачёву. Что и сказать, ветхое строение, в пору расцвета украшенное резьбой, а в последние годы - уродливыми граффити, давно готовилось завалиться, а теперь на площади простор и воздух, и для машин раздолье, и улица все больше стала похожа на миллион подобных… Лишь сверкает под солнцем крутой изгиб трамвайных путей да высятся напротив очередные панельные общаги.
Аксакова, 42 тоже заброшен, а после пожара дом постройки начала прошлого века и вовсе представляет удручающее зрелище. В число памятников культурного наследия он не попал, так что, думаю, скоро и здесь загрохочут бульдозеры и экскаваторы. А пока у заборчика обманчиво расслабленно прислонился гость из южных краев, зорко озирает улицу, так что заглядывать в заросший американским кленом сад мы побоялись. Кажется, в глубинах пожарища кто-то живет...
Дальше, дальше. «Да что это такое, - сержусь я, - не репортаж, а поминки по истории!». Где реконструкция, где тайны и открытия, где пресловутый дух истории? Так-так, что это тут у нас? № 46 - дом Василия Бессарабова.
Архивы хранят информацию о бывшем владельце, общественном деятеле, активисте и стороннике самодержавия, сметенного неукротимой волной революции. Дом продержался на сотню лет дольше и, похоже, скоро уступит давлению времени: стена во дворе выгнулась дугой, полопались стекла на пристрое и дверь, ведущая на лестницу, не скрывает забытые галоши и темные ступени. Потоптались на пороге, но подняться не решились - а вдруг осядет, не выдержав журналистского веса? На двери уведомление - управляющая компания больше не следит за порядком, предписывая жильцам самостоятельно вести свои дела. Да есть ли тут жильцы?
Тяну на себя дверь одной из квартир, и та легко открывается, а за ней - вот уж неожиданность! - стоит человек. Кажется, для него наше появление тоже было внезапным.
- Да и сам не знаю, как здесь оказался, - беспечно признается нестарый еще бомж и, пересыпая шутками-прибаутками, рассказывает, что в доме есть жилые комнаты, мебель и даже кровати, но в гостиную лучше не ходить - пол провалился, а в подвале «живность бегает». А вдруг это неупокоенный дух покойного мецената? Пожалуй, нам пора!
Вот и добрели мы до легендарного дома, пронесшего через медные трубы веков и огонь современности остатки былого великолепия. Нет ни венчающей крыши башенки, ни ажурного балкона, ни резного убранства окон - слепыми забитыми фанерой окнами глядит особняк городского полицмейстера Генриха Бухартовского, известного как сподвижник в деле строительства Аксаковского народного дома (сейчас в нем расположился Театр оперы и балета) и основатель Парка народной трезвости (ныне - парк имени Якутова). Говорят, что внутри до сих пор сохранилась лепнина на высоких потолках, большие двустворчатые межкомнатные двери, старинные печи. Богатая деревянная резьба на карнизе, подзоре, фризе и наличниках окон осталась лишь в памяти краеведов и на фотографиях. Но, кажется, дни особняка еще не сочтены - у ветшающих стен стоят строительные леса, здесь явно готовятся к реконструкции. Действительно, Дом Бухартовских приобрел уфимский предприниматель Константин Куликов. Как сообщили в Башкультнаследии, «по условиям договора покупатель обязан выполнить комплекс работ по реставрации объекта культурного наследия, предусматривающих противоаварийные работы, реставрацию и приспособление к современному использованию». В апреле работы уже начались. Правда, сейчас на объекте тишина, а в свеженьком заборе уже оторван кусок профнастила.
Как просто, оказывается, сделать из старинной улицы скверную! Ободрать кружева наличников и подзоров (мешают проходу), выкорчевать кряжистые деревья (расширить дорогу), покрасить все в одинаковый угрюмый цвет (обновить к событию). Вместо веселых и таких разных домиков и особнячков (каждый - со своим именем!) - череда унылых однообразных строений, что немедленно начинают заваливаться в разные стороны. А к тем, что покрепче, можно подпустить «красного петуха». Вот и нет больше очарования прошлого, и рычат в нетерпении экскаваторы и застройщики, готовясь к невиданным барышам. Статус исторического центра города ведь никто не отменяет, хоть историю и приходится собирать по крупицам.
Не будем грустить! Полюбуемся лучше на готическую прелесть бывшего Реального училища. Красивое здание из красного кирпича построили в 1905 году (а в 1930-х аккуратно добавили еще один этаж). До революции почти 300 студентов усердно грызли гранит науки, потом здание переходило от чиновников к служителям просвещения и в конце концов стало собственностью БПО «Прогресс». Промышленное объединение, когда-то производившее радиоаппаратуру, распродает свои площади. Раньше оно занимало целый квартал, сейчас корпуса завода на Зенцова снесли, и наверняка скоро там вознесутся новые ЖК. Интересно, кому достанется это красивое здание?
А мы пройдем по свежепосаженной аллее с гортензиями и яблоньками. Причудливо меняется окружающая действительность. От домов, кряхтящих под гнетом веков, пара шагов в кварталы начала века, а дальше пошли «панельки» узнаваемой архитектуры 90-х с арками междомовых переходов и бетонными решетками на балконах, похожими на бойницы. И это только по четной стороне. На противоположной царит настоящий хаос. Здание Ленинского суда и соседнее, отданное юристам, неизящно отделанные сайдингом, соседствуют с монструозной «свечкой» жилого комплекса. А в следующем квартале почти сдан элитный «человейник» со всеми атрибутами нынешних застроек: бизнес-центром, паркингом и средней ценой под 100 тысяч рублей за квадратный метр. Где-то за ними, на Чернышевского, спрятались арочные окна каменной усадьбы Степановых-Зориных, в которой работают специалисты Центра по охране недвижимых культурных памятников республики. Вы держитесь там!
И снова фактурный кирпич, на этот раз без эклектики современности. Красив дом Ильи Кошкина, бывшая гостиница «Европейская», с тщательно проработанными деталями фасада, пилястрами и наличниками в виде кокошников, стрельчатыми и полукруглыми арками - глаз отдыхает на выверенной и продуманной композиции. Гостиничные залы отдали строительному тресту, был здесь и эвакогоспиталь, и Уфимский лесотехникум, сейчас в здании разместилось отделение полиции Ленинского района. Кстати, именно в честь Кошкина назвали лес за нынешним Горсоветом - раньше там была его дача.
От перекрестка с Красина тянется гигантское здание Уфимского агрегатного производственного объединения «Технодинамика», ведущего историю с 1941 г. Как и многие предприятия, завод был эвакуирован в годы войны - станки привозили прямо на торговую площадь и сразу начинали работать, а крыша и стены возводились уже потом. Сейчас УАПО производит специализированную технику для авиационной промышленности, нефтегазового комплекса, нефтехимических предприятий, энергетики и агропромышленного комплекса, включая электродвигатели, электронасосы, автоматы защиты электрических сетей, деревообрабатывающие станки, электростанции, автомобильные свечи для всех марок автомобилей отечественного производства.
А мы вновь попадаем в руины нашей истории - кирпичные усадебки, старинные лабазы еще несколько лет назад выглядели вполне живыми. Теперь здесь буквально некуда ступить - почерневшие от пожара стены вот-вот рухнут остатками перекрытий. Вот, например, дом № 78, принадлежавший семье Лопатиных, когда-то считался образцом губернского деревянного и кирпичного зодчества и является выявленным памятником истории и культуры. По заключению специалистов, он «визуально составляет единый ансамбль с соседней усадьбой Судаковых (№84), формирующей историческую среду старинной уфимской улицы». Однако развалины, которые мы увидели, могут сформировать только чувство искреннего недоумения - неужели это все, чего достойны старинные каменные дома? Провалившийся пол и крыша - а ведь я еще помню, как здесь жили люди и над арочными воротами висела вывеска аптеки…
Зато в последнем жилом доме нас ждет приветливая хозяйка.
- Заходите на купеческий крылец! - приветствовала нас Раиса Рахимова. - Здесь жил мельник, и мельница у него была у реки, а вообще весь квартал занимали купцы, первый этаж под офис и магазины, второй под спальни да бальные залы! Вот мой дом, потолки с лепниной! Сто лет стоит и не заваливается. Я тут одна хозяйка, а когда-то три семьи на коммунальной кухне толкались!
Я с недоверием смотрю на узкую проходную кухоньку - эх, избаловались мы просторами. А хозяйка все плетет нить рассказа.
- Какие липы росли раньше под окнами, гудели от пчел в пору цветения, а теперь дорогу расширили, и на тротуаре не осталось места не то что для деревьев - даже пешеходам приходится жаться к домам! Заставляют меня чистить снег с крыши! Только, говорят, скидывать на дорогу нельзя, во двор нельзя, наверное, в карман класть придется, - жизнерадостно хохочет Раиса. - А крыша выведена так, чтобы снег соскальзывал на два метра и не заваливал стены. Все по технологиям строили, только в нынешние нормы мы никак не вписываемся!
Да, не вписываются в нормы и требования современности осколки истории, припудренные осыпающейся сиренью. Исчезают как эхо, оставляя только горечь пожарищ. И своеобразие старинной улицы Уфы вряд ли удастся восстановить.
Юлия ПАХОМОВА
Первоначально улица называлась Каретной по расположенным на ней каретным мастерским. Начиналась она на спуске к реке, тянулась на север до пересечения с Богородской, где заканчивалась крутым спуском в сторону железной дороги. В год 100-летия Сергея Тимофеевича Аксакова, в 1891 году, она получила имя писателя. Традиционно здесь селились успешные, состоятельные горожане.
Спустя много десятилетий улица встретила ярким солнцем и толпами студентов, причем самых разных национальностей: каких только цветов кожи мы тут не встретили! Похоже, УУНиТ стал популярен не только в России.
Почти квартал занимает длинная девятиэтажка. В советские времена она считалась элитной. Сейчас первые этажи заняты книжным магазином и кафешками, однако мало кто знает, что когда-то в подвале этого здания хранилась коллекция золота сарматов, а в советские времена уфимцы устраивали паломничество в местный супермодный магазин молодежной одежды. Но нас манит другая сторона улицы - там, овеянный легендами, ждет дом № 6, где жил полярный штурман, участник дрейфа на паровой шхуне «Святая Анна», прототип героя книги Каверина «Два капитана» Валериан Альбанов. Однако попасть мы туда не смогли: посмотрели на выкрашенные серым стены, да и нырнули в приветливо приоткрытую калиточку по соседству. Как знать, может, здесь таится не меньше тайн? Домик красивый - двухэтажный, с арочным балконом и резными наличниками, ну чисто купеческий особняк.
Оказалось, первое впечатление недалеко от истины, причем у дома есть не только история, но и летопись. Здесь жила семья Вайднер-Кузнецовых, многие из которых оставили свой след в истории города. Евгения Оттовна Кузнецова запечатлела первые воспоминания, другие члены семьи вносили свои коррективы и передавали их из поколения в поколение. Сноха ее правнука, Наталья Кузнецова, вручила нам эти записи.
«Папа - Отто Яковлевич Вайднер родился в 1863 году в деревне Ибенхайн, близ города Вальтерсхаузен в Тюрингии. Дед был сельским портным, а прадед - просто крестьянином», - так начинается летопись этой большой семьи. Отто Вайднер был пекарем и держал большую кондитерскую на улице Центральной. В 1914 году, когда началась Первая мировая война, губернские власти лишили его как иностранного подданного недвижимого имущества. И до конца своих дней Вайднер больше не фигурировал в списках уфимских кондитеров. А семья, где к тому времени родилось 11 детей, продолжала жить - боролись с голодом и нищетой, собирали яблоки и картофель в саду (участок располагался в начале нынешнего проспекта Октября), провожали братьев в ссылку, на войну, в тюрьму…
Один из них, Валентин Вайднер, стал известным архитектором, несмотря на постоянные гонения из-за германского подданства. Работал на бондарных производствах, обучился в техучилище и в 1929 году поступил на должность проектировщика в тресте «Башпроект», где оценили его одаренность и энтузиазм. За неполные десять лет архитектор оставил после себя хорошую память. По его проектам были построены здание треста «Башкиргеология» (ныне Фонд медицинского страхования и Управление по делам архивов на улице Ленина), здание Башжелдора (5 корпус УГАТУ), корпус Управления треста «Союзхлеб» (здание Министерства народного образования РБ) и многие другие. Коллективные репрессии 1937 - 1938 годов трагически оборвали жизнь талантливого архитектора-конструктивиста: архивы были вычищены, имя - вычеркнуто со страниц печатных изданий…
Семья не покинула дом - здесь рождались новые поколения, его посещал Александр Фадеев и другие известные личности. Из воспоминаний Кузнецова Владимира Витальевича:
«Еще позднее, уже в 1941 году, в нашем доме, точнее во флигеле, жила Любовь Орлова. Двор был засыпан глубоким снегом. Дорожки не расчищались. Помню, как она в длинной дохе пробиралась через сугробы от ворот в дом. Однажды она повела меня в оперный театр. Усадила в партере. В полупустом зале было холодно. Поднялся занавес. На сцене красивые декорации. Появляются первые артисты в легких, полупрозрачных одеждах. Они не говорят, даже не поют, а только танцуют. Я с трудом дождался первого антракта и возмущенный ушел домой без своей «дамы». Позднее оказалось, что я был на балете «Коппелия». Любовь Орлова однажды подарила мне мужской галстук. Я носил его лет десять, пока он не превратился в тряпку. Любовь Петровна прожила в нашем доме недолго - всего несколько месяцев, а ее родная сестра и мать прожили до конца войны».
Наша собеседница Наталья Кузнецова жила в этом доме много лет. Она еще помнит пышный плодовый сад, большое хозяйство, сараи и конюшни, которые, конечно, пустовали. Могучие венцы, сложенные из лиственницы, не трогало время, а фундамент оказался такой толщины, что даже при подведении водопровода не удалось его пробить насквозь.
- Муж, Виталий, всю жизнь искал клады, ведь здесь жили по-настоящему богатые люди, которым приходилось бросать все нажитое и отправляться в ссылку. Были и ценные находки: в детстве отыскал целый склад оружия и обмундирования времен Великой Отечественной войны. Сдал все это в музей, - вспоминает она.
Квартиры во флигелях жилые до сих пор, хоть жильцам и приходится вздрагивать от гула стройки за тонким забором. Новоявленные «соседи» не церемонятся со старожилами - при земляных работах водитель экскаватора проломил забор и чудом не снес стену…
Прощальный взгляд на островок истории - один из последних! Беспощадная стройка поглотила вековые и еще крепкие дома, выстоявшие в невзгодах войн и революций. А на Аксакова, 18 становится очевидно - обновлять можно и сохраняя дух старины.
Кажется, что этот особнячок восстановили - кирпич так похож на старинный! Его структуру подчеркнули панорамные окна зеркального стекла и отделка темным деревом в духе «Арт-Квадрата». Немного диссонирует ярко-зеленый фасад с белыми вычурными наличниками - реверанс былому облику. Любопытно, что это чистой воды новострой - здесь раньше стоял деревянный двухэтажный дом Венедикта Махнинова, внешний вид которого попытались повторить строители. Но, конечно, до образца деревянного зодчества, украшенного орнаментальной пропильной резьбой, новоделу очень далеко. Он почему-то украшен барельефом памяти Альбанову, хотя никакого отношения к нему не имеет. Помещения еще пустуют, но скоро здесь закипит офисная жизнь. Высотка, подпирающая особняк с тыла, уже начала заселяться жильцами.
И вновь череда строительных заборов, из-за которых доносятся гортанные крики рабочих и рев тяжелой техники. Даже по тротуарам кое-где ходить запрещено - но мы прошли, поленились переходить на другую сторону. Да и что интересного в пятиэтажках студенческих общаг с вечным запахом тушеной капусты и стирального порошка, когда впереди - аромат истории!
Но перекресток с улицей Свердлова встретил неожиданной пустотой. Эх, не успели мы исследовать двухэтажный особняк 1900 года - снесен в апреле. Только пятно свежего асфальта осталось на месте дома, что принадлежал когда-то Дмитрию Александровичу Грачёву. Что и сказать, ветхое строение, в пору расцвета украшенное резьбой, а в последние годы - уродливыми граффити, давно готовилось завалиться, а теперь на площади простор и воздух, и для машин раздолье, и улица все больше стала похожа на миллион подобных… Лишь сверкает под солнцем крутой изгиб трамвайных путей да высятся напротив очередные панельные общаги.
Аксакова, 42 тоже заброшен, а после пожара дом постройки начала прошлого века и вовсе представляет удручающее зрелище. В число памятников культурного наследия он не попал, так что, думаю, скоро и здесь загрохочут бульдозеры и экскаваторы. А пока у заборчика обманчиво расслабленно прислонился гость из южных краев, зорко озирает улицу, так что заглядывать в заросший американским кленом сад мы побоялись. Кажется, в глубинах пожарища кто-то живет...
Дальше, дальше. «Да что это такое, - сержусь я, - не репортаж, а поминки по истории!». Где реконструкция, где тайны и открытия, где пресловутый дух истории? Так-так, что это тут у нас? № 46 - дом Василия Бессарабова.
Архивы хранят информацию о бывшем владельце, общественном деятеле, активисте и стороннике самодержавия, сметенного неукротимой волной революции. Дом продержался на сотню лет дольше и, похоже, скоро уступит давлению времени: стена во дворе выгнулась дугой, полопались стекла на пристрое и дверь, ведущая на лестницу, не скрывает забытые галоши и темные ступени. Потоптались на пороге, но подняться не решились - а вдруг осядет, не выдержав журналистского веса? На двери уведомление - управляющая компания больше не следит за порядком, предписывая жильцам самостоятельно вести свои дела. Да есть ли тут жильцы?
Тяну на себя дверь одной из квартир, и та легко открывается, а за ней - вот уж неожиданность! - стоит человек. Кажется, для него наше появление тоже было внезапным.
- Да и сам не знаю, как здесь оказался, - беспечно признается нестарый еще бомж и, пересыпая шутками-прибаутками, рассказывает, что в доме есть жилые комнаты, мебель и даже кровати, но в гостиную лучше не ходить - пол провалился, а в подвале «живность бегает». А вдруг это неупокоенный дух покойного мецената? Пожалуй, нам пора!
Вот и добрели мы до легендарного дома, пронесшего через медные трубы веков и огонь современности остатки былого великолепия. Нет ни венчающей крыши башенки, ни ажурного балкона, ни резного убранства окон - слепыми забитыми фанерой окнами глядит особняк городского полицмейстера Генриха Бухартовского, известного как сподвижник в деле строительства Аксаковского народного дома (сейчас в нем расположился Театр оперы и балета) и основатель Парка народной трезвости (ныне - парк имени Якутова). Говорят, что внутри до сих пор сохранилась лепнина на высоких потолках, большие двустворчатые межкомнатные двери, старинные печи. Богатая деревянная резьба на карнизе, подзоре, фризе и наличниках окон осталась лишь в памяти краеведов и на фотографиях. Но, кажется, дни особняка еще не сочтены - у ветшающих стен стоят строительные леса, здесь явно готовятся к реконструкции. Действительно, Дом Бухартовских приобрел уфимский предприниматель Константин Куликов. Как сообщили в Башкультнаследии, «по условиям договора покупатель обязан выполнить комплекс работ по реставрации объекта культурного наследия, предусматривающих противоаварийные работы, реставрацию и приспособление к современному использованию». В апреле работы уже начались. Правда, сейчас на объекте тишина, а в свеженьком заборе уже оторван кусок профнастила.
Как просто, оказывается, сделать из старинной улицы скверную! Ободрать кружева наличников и подзоров (мешают проходу), выкорчевать кряжистые деревья (расширить дорогу), покрасить все в одинаковый угрюмый цвет (обновить к событию). Вместо веселых и таких разных домиков и особнячков (каждый - со своим именем!) - череда унылых однообразных строений, что немедленно начинают заваливаться в разные стороны. А к тем, что покрепче, можно подпустить «красного петуха». Вот и нет больше очарования прошлого, и рычат в нетерпении экскаваторы и застройщики, готовясь к невиданным барышам. Статус исторического центра города ведь никто не отменяет, хоть историю и приходится собирать по крупицам.
Не будем грустить! Полюбуемся лучше на готическую прелесть бывшего Реального училища. Красивое здание из красного кирпича построили в 1905 году (а в 1930-х аккуратно добавили еще один этаж). До революции почти 300 студентов усердно грызли гранит науки, потом здание переходило от чиновников к служителям просвещения и в конце концов стало собственностью БПО «Прогресс». Промышленное объединение, когда-то производившее радиоаппаратуру, распродает свои площади. Раньше оно занимало целый квартал, сейчас корпуса завода на Зенцова снесли, и наверняка скоро там вознесутся новые ЖК. Интересно, кому достанется это красивое здание?
А мы пройдем по свежепосаженной аллее с гортензиями и яблоньками. Причудливо меняется окружающая действительность. От домов, кряхтящих под гнетом веков, пара шагов в кварталы начала века, а дальше пошли «панельки» узнаваемой архитектуры 90-х с арками междомовых переходов и бетонными решетками на балконах, похожими на бойницы. И это только по четной стороне. На противоположной царит настоящий хаос. Здание Ленинского суда и соседнее, отданное юристам, неизящно отделанные сайдингом, соседствуют с монструозной «свечкой» жилого комплекса. А в следующем квартале почти сдан элитный «человейник» со всеми атрибутами нынешних застроек: бизнес-центром, паркингом и средней ценой под 100 тысяч рублей за квадратный метр. Где-то за ними, на Чернышевского, спрятались арочные окна каменной усадьбы Степановых-Зориных, в которой работают специалисты Центра по охране недвижимых культурных памятников республики. Вы держитесь там!
И снова фактурный кирпич, на этот раз без эклектики современности. Красив дом Ильи Кошкина, бывшая гостиница «Европейская», с тщательно проработанными деталями фасада, пилястрами и наличниками в виде кокошников, стрельчатыми и полукруглыми арками - глаз отдыхает на выверенной и продуманной композиции. Гостиничные залы отдали строительному тресту, был здесь и эвакогоспиталь, и Уфимский лесотехникум, сейчас в здании разместилось отделение полиции Ленинского района. Кстати, именно в честь Кошкина назвали лес за нынешним Горсоветом - раньше там была его дача.
От перекрестка с Красина тянется гигантское здание Уфимского агрегатного производственного объединения «Технодинамика», ведущего историю с 1941 г. Как и многие предприятия, завод был эвакуирован в годы войны - станки привозили прямо на торговую площадь и сразу начинали работать, а крыша и стены возводились уже потом. Сейчас УАПО производит специализированную технику для авиационной промышленности, нефтегазового комплекса, нефтехимических предприятий, энергетики и агропромышленного комплекса, включая электродвигатели, электронасосы, автоматы защиты электрических сетей, деревообрабатывающие станки, электростанции, автомобильные свечи для всех марок автомобилей отечественного производства.
А мы вновь попадаем в руины нашей истории - кирпичные усадебки, старинные лабазы еще несколько лет назад выглядели вполне живыми. Теперь здесь буквально некуда ступить - почерневшие от пожара стены вот-вот рухнут остатками перекрытий. Вот, например, дом № 78, принадлежавший семье Лопатиных, когда-то считался образцом губернского деревянного и кирпичного зодчества и является выявленным памятником истории и культуры. По заключению специалистов, он «визуально составляет единый ансамбль с соседней усадьбой Судаковых (№84), формирующей историческую среду старинной уфимской улицы». Однако развалины, которые мы увидели, могут сформировать только чувство искреннего недоумения - неужели это все, чего достойны старинные каменные дома? Провалившийся пол и крыша - а ведь я еще помню, как здесь жили люди и над арочными воротами висела вывеска аптеки…
Зато в последнем жилом доме нас ждет приветливая хозяйка.
- Заходите на купеческий крылец! - приветствовала нас Раиса Рахимова. - Здесь жил мельник, и мельница у него была у реки, а вообще весь квартал занимали купцы, первый этаж под офис и магазины, второй под спальни да бальные залы! Вот мой дом, потолки с лепниной! Сто лет стоит и не заваливается. Я тут одна хозяйка, а когда-то три семьи на коммунальной кухне толкались!
Я с недоверием смотрю на узкую проходную кухоньку - эх, избаловались мы просторами. А хозяйка все плетет нить рассказа.
- Какие липы росли раньше под окнами, гудели от пчел в пору цветения, а теперь дорогу расширили, и на тротуаре не осталось места не то что для деревьев - даже пешеходам приходится жаться к домам! Заставляют меня чистить снег с крыши! Только, говорят, скидывать на дорогу нельзя, во двор нельзя, наверное, в карман класть придется, - жизнерадостно хохочет Раиса. - А крыша выведена так, чтобы снег соскальзывал на два метра и не заваливал стены. Все по технологиям строили, только в нынешние нормы мы никак не вписываемся!
Да, не вписываются в нормы и требования современности осколки истории, припудренные осыпающейся сиренью. Исчезают как эхо, оставляя только горечь пожарищ. И своеобразие старинной улицы Уфы вряд ли удастся восстановить.
Юлия ПАХОМОВА