23 июня исполняется 170 лет со дня рождения Александра Степановича Ключарева, одного из самых успешных уфимских губернаторов, получившего в народе оценку «ласкового генерала». Уроженец Тифлиса с родовыми корнями из Самарской губернии (окончил Московский университет, имел ученую степень по праву) пребывал в Уфе на высокой должности с декабря 1905-го по апрель 1911 года - то были неспокойные предреволюционные времена. Предыдущего губернатора Богдановича убили, а исполнявшего после него обязанности вице-губернатора ранили, после чего тот предпочел покинуть неспокойную Уфу. Однако Александру Степановичу удалось изменить бунтарские настроения на созидательные: именно с его именем связывают новую страницу в истории Уфы - благотворительность как явление, позволившее оставить потомкам Аксаковский дом. Хотя не все однозначно в судьбе этого харизматичного, как бы сегодня сказали, человека: после службы в Уфе его перевели губернатором Симбирской губернии, где наряду с «пиаром» на благотворительной деятельности раскрылись и другие «таланты» Ключарева - страсть к кутежам и даже беззастенчивому воровству. Неблаговидными поступками отметился в истории и его брат Павел Степанович, мелкопоместный дворянин из Самарской губернии, состоявший в браке с любовницей самого Александра Сергеевича Пушкина – Ольгой Калашниковой из родового села поэта Болдино. Впрочем, это другая история, перелистнем ее до другого случая…
Каким же городом встретила нового губернатора Уфа? Его дневниковых записей на этот счет не сохранилось. Но свои уникальные дневники оставил земской начальник Сергей Рудольфович Минцлов, предписанный по службе селу Богоявленскому (нынешнему Красноусольску). В наших краях Минцлов прожил 13 месяцев, выпавших как раз на последний год службы Ключарева - в апреле 1911 года они оба покинули Уфу.
Изданную в 1992 году по инициативе литературоведа Мурата Рахимкулова брошюру «Уфа. Дебри жизни. Дневниковые записи» я прочла еще в нулевых с чувством горечи и досады - боже, каким же убогим представал там мой родной город. Но потом пришли понимание объективности и огромная благодарность автору за возможность узнать реальную картину тех лет. Давайте вместе окунемся в ту атмосферу:
1910 год , 2 апреля
«…Вчера около полуночи приехал в Уфу; извозчик-татарин долго вез на своих разбитых дрожках-таратайке; город расположен на высокой горе. Улицы казались вымершими: только кое-где светились окна. Рано ложится спать матушка-провинция! Остановился в гостинице «Россия»; цены в ней на все вполне петербургские…
Губернатор Ключарев принял меня чрезвычайно любезно; поговорили мы с генералом минут пять; он высказал «радость» увидеть меня и удовольствие по поводу «совместной службы» со мной, и затем мы расстались. Через два часа Ключарев приехал ко мне в гостиницу с ответным визитом. Совсем как Высочайшие особы при приезде в иностранную столицу…
Бродил по Уфе; осматривать в ней, собственно говоря, нечего; дома в большинстве, вернее - за редким исключением, сплошь деревянные. Зелени в городе мало, но есть парк; грязь в изобилии, снег с улиц, конечно, не счищают, и потому одна сторона до сих пор покрыта грязным слоем толстого льда в весьма исковыренном виде, а другая - солнечная - суха и пылит во всю ивановскую. Особенно изумительно грязна Губернаторская улица - она залита жидкой грязью, и перейти через нее нечего и думать. Дважды был вынужден проехать по ней, и пролетка вязла более чем на четверть аршина. Большая часть улиц еще ждет мостовых; во дворах горы навоза и мусора; из каждых ворот текут болота, так что даже по солнечной стороне приходится то и дело перебираться через лужи. Город дорогой - цены на все выше питерских по причине отсутствия местных производств…»
Здесь, конечно, Минцлову можно возразить: в фондах Национального архива РБ хранится достаточно документов (купчии, банковские ведомости, нотариальные ведомости), подтверждающих наличие жизненно необходимых производств, включая кожевенные, силикатные с кирпичными заводами, мыловаренные, свечные, а также пищевые - мукомольные, хлебопекарные, кондитерские, маслобойные, водочные, не считая всевозможных ремесленных мастерских. Особое место среди всех прочих производств к моменту визита Минцлова в Уфу занимали железнодорожные мастерские (после открытия железнодорожного сообщения), отличавшиеся наиболее передовым оборудованием и достаточно высокой квалификацией рабочих, мастеров, инженеров, что, собственно, и привело к росту революционного сознания. Как свидетельствует архивная статистика, за десять лет столыпинских реформ (с 1890-го по 1900-й) годовой объем производства в Уфе вырос в 3,7 раза, а число занятых рабочих - втрое. Первое место по объемам занимала пищевая промышленность, второе - деревообрабатывающая.
Напомню, что с 1812 года в Уфе была учреждена своя ярмарка - она проводилась с 20 января по 1 февраля. На нее съезжались купцы не только со всего Поволжья, но и из Москвы, Астрахани, с Кавказа. Благодаря купеческим инициативам появился Гостиный двор в 1864 году (хотя на этом месте торговали с 30-х годов), а уже через десять лет после реконструкции площади увеличились и сдавались в аренду местным торговцам. Знаковое событие: 11 августа 1858 года пароходы «Грозный» и «Быстрый» впервые прибыли в Уфу по Белой, включив тем самым наш город в речной волжско-камский маршрут - интерес купцов и торговцев к столице башкирского края значительно вырос. Через два года по Белой уже сновали грузовые баржи, буксировочные суда и прогулочные пароходы - что также стимулировало развитие промышленности. Новым прорывом, конечно же, стало открытие 8 сентября 1888 года железнодорожного сообщения по стальной дороге между Самарой - Златоустом - Челябинском и Екатеринбургом, что случилось благодаря упорству городского головы Дмитрия Семеновича Волкова. Таким образом, заметно отстававшая от других уездных городов в прежние века и десятилетия Уфа наконец постепенно набирала обороты в своем развитии.
Важно отметить, что одним из первых филиалов, как сказали бы сегодня, Госбанка стало отделение в Уфе, открывшееся в 1865 году, затем появились отделения Волжско-Камского банка и Крестьянского поземельного банка. Впрочем, оказывается, были тому свои причины - состоятельные люди со всей России стремились скупить у башкир оставшиеся земли буквально по бросовой цене, оформив сделки через банк, в котором, разумеется, тоже оседали деньги за оказанные услуги. По настоянию городской думы начал свою деятельность Уфимский общественный банк, предоставлявший кредиты местным промышленникам, ремесленникам и торговцам, а вслед за ним предприниматели организовали Общество взаимного кредита: его займами пользовались только сами учредители, появились и мелкие сберегательные кассы. С 1901 года по распоряжению властей в Уфе началась подготовка к участию в Санкт-Петербургской ярмарке, что тоже говорит об определенном потенциале нашего города. Но пока вернемся к личности губернатора Ключарева.
Итак, 31 декабря 1905 года Александр Степанович вступил в должность и обратился к руководителям ведомств с речью, в которой призвал коллег к совместной работе «во благо и умиротворения дорогой Родины». А уже 1 января к нему явилась делегация от железнодорожных мастерских засвидетельствовать свое почтение и оправдаться в определенной степени за бывшие революционные выходки некоторых представителей. В переданном губернатору приветственном адресе на этот счет говорилось: «Налетели незваные смутители, сбили с толку слабых и малодушных, увлекли молодежь, захватили насильно в свои руки власть и, действуя террором, устраивали стачки и забастовки, разоряющие нашу Родину».
Но все же один из самых знаковых визитов к новому губернатору нанесла делегация мусульман. Преподнеся хлеб-соль и приветственный адрес, правоверные горожане высказали свои конкретные предложения о дальнейшем сотрудничестве, указали на нерешенные проблемы, требующие безотлагательных мер. Одним из самых волнующих вопросов назвали недоступность образования для мусульманских детей, нехватку школ, учителей, учебников, приютов для сирот и стариков. Обсуждались и перспективы развития ремесел, торговли. Ключарев живо отозвался на озвученные проблемы, выразил готовность решать их вместе, рассказал о своем детстве, проведенном на Кавказе среди мусульман, а также сообщил о поддержке магометанского сообщества России самой императрицей. Но в свою очередь Александр Степанович призвал пришедших активнее включаться в решение общегородских проблем, каковых в Уфе оказалось предостаточно. Он между прочим заметил, что все явившиеся к нему господа - далеко не бедные и вполне могли бы на принципах благотворительности справиться в том числе и с обозначенными ими же вопросами.
Так слово «благотворительность» вошло едва ли не ключевым в лексикон губернатора Ключарева. Но справедливости ради заметим, что и до него благими делами занимались многие состоятельные уфимцы, а вышеупомянутый городской голова Дмитрий Волков сумел, выражаясь сегодняшним языком, «пробить крупные инвестиционные проекты». Летом 1886 года Уфа отмечала свое 300-летие, а подготовка началась много раньше, этим отчасти тоже объясняется всплеск бурной деятельности буквально во всех сферах - от экономики до культуры и образования. Именно к юбилею открылся губернский музей. А первая публичная библиотека с весьма скромным фондом, сформированным из личных коллекций богатых уфимцев, открылась еще в 1836 году, в 1868-м потомственный книгоиздатель и торговец Николай Блохин создал частную библиотеку, которую позже передал в дар городу. Издательское дело также служило просвещению - с 1838 года стали выходить «Уфимские губернские ведомости», именовавшиеся сначала «Оренбургские губернские ведомости», потом и другие газеты, печатались брошюры, в том числе на татарском языке, по прикладным областям агрономии, ветеринарии, медицине для бесплатного распространения среди мусульман.
В 1891 году Уфа отметила 100-летие Сергея Тимофеевича Аксакова - появилась улица в честь земляка-писателя, публичной библиотеке дали его имя, обещали поставить памятник. И этой популярной в уфимском обществе темой увековечивания имени Сергея Тимофеевича губернатор Ключарев не пренебрег, а, скорее, воспользовался для упрочения авторитета. Он возглавил комитет попечителей для строительства Аксаковского дома, где планировалось разместить не только театр, но и картинную галерею, библиотеку, гимназию. Такой подход в реализации общественных идей практиковался и прежде - достаточно вспомнить, скажем, попечительство о народной трезвости для благоустройства парка рядом с Солдатским озером по соседству с Ивановским кладбищем. Ключарев же вместе с единомышленником и полицмейстером Уфы Генрихом Бухартовским умело использовал «административный ресурс» для вовлечения горожан в строительство Аксаковского дома. Газета «Уфимский край» регулярно размещала на своих страницах списки граждан, вносивших деньги на строительство. Устраивались театральные постановки, музыкальные вечера, концерты, а деньги от продажи билетов шли на Аксаковский дом. Правда, случился конфуз с выбором архитектурного проекта и присуждением премии за него по результатам конкурса (мало что меняется с незапамятных времен!). Первоначально предполагалось построить здание за 300 тысяч рублей, однако затратить пришлось вдвое больше. Первые 200 тысяч пожертвований собрали к осени 1910 года, а дальше процесс застопорился, пришлось обращаться в Санкт-Петербург за разрешением объявить сбор денег на Аксаковский дом по всей империи.
Вместе с тем в Уфе остро не хватало не только достойного театра, но и школ, больниц, врачей. И одновременно со сбором пожертвований на Аксаковский дом директор акушерско-фельдшерской школы, уважаемый профессор Александр Ипполитович Подбельский (уроженец Уфы, сын и внук священников, выпускник медицинского факультета Казанского университета, отказавшийся от заведования кафедрой в университете ради возвращения в родной город) организует совместно с Обществом любителей пения, музыки и драматического искусства благотворительные вечера в пользу учениц, не имеющих средств на оплату. Уфимцы горячо поддерживали Подбельского в стремлении создать медицинскую школу во благо всех горожан. В 1909 году отмечался 25-летний юбилей его врачебной деятельности, на который съехались его коллеги и ученики из многих городов и губерний. Вместе с поздравительным адресом ему был вручен конверт с деньгами за верную службу, но в тот же вечер профессор передал всю солидную сумму обществу попечения сирот. На «медицину» уфимцы жертвовали гораздо охотнее, нежели на «культуру», где «добровольно-принудительный» сбор нередко оборачивался жалобами - отчаявшиеся граждане писали в суды на несправедливые требования мытарей.
Особенно страдали башкиры, приезжавшие продавать скот, а их вдруг облагали податью на строительство.
На «мусульманском аспекте» хотелось еще немного остановиться. В сознании современных уфимцев отложилась особенность нашего города - возникшего и формировавшегося в дальнейшем как русский город в православных традициях. С этим трудно спорить, да и не за чем - так оно и есть. Первопоселенцы - стрельцы да новокрещеные инородцы из числа тюркоязычных жителей губерний Поволжья - прибыли сюда, чтобы на крутом берегу Агидели-Белой возвести город-крепость для защиты от кочевников. К сожалению, архивных документов той ранней поры практически не сохранилось, не считая записей Петра Рычкова. Со слов арабского историка Аль-Омари, побывавшего в XIV веке в Золотой Орде, он записал: «В древности это государство было страною кипчаков, но когда ими завладели татары, то кипчаки сделались подданными. Потом татары смешались и породнились с кипчаками, и земля одержала верх над природными и расовыми качествами татар и все они стали точно кипчаки, как будто одного рода с ними…»
Но не будем погружаться в дебри истории, останемся в «дебрях Минцлова», попытавшись представить население Уфы с момента возникновения города-крепости, включая коренных жителей окрестностей. Кто здесь жил на тот момент, когда прибыли московские стрельцы? Большинство уфимцев, думаю, затруднится ответить. Из версии академика Нияза Мажитова и его научных единомышленников известно, что на месте Городища находилась зимняя ставка Тура-хана, а окружающее ее поселение именовалось Имян-кала. Опять же Петр Рычков со слов башкирского старшины Кидраса Муллакаева записал: «Ногайский хан Тюря зимой жил в Уфе, а около р. Демы, при озере Акзират, да на речке Ислак, да и поныне на том озере мечеть, а на речке Ислак мечеть и каменные дома видны…» Сегодня о могиле миссионера-проповедника Хусейн-бека с сохранившимся надгробным камнем, датированным 1342 годом, знают, наверное, все уфимцы, этот объект в ближайшее время станет частью Евразийского музея кочевых цивилизаций в Чишминском районе.
Конечно, то было много раньше строительства города-крепости. Систематизированной в хронологической последовательности с момента основания истории города пока нет, во всяком случае в широком доступе. По этой же причине, видимо, в Уфе так и нет памятника основателю города, хотя в преддверии 450-летия вхождения Башкирии в состав Российского государства обсуждалась идея скульптурного ансамбля, включающего в себя кроме стрельцов-первопоселенцев и представителей местного населения, и она казалась вполне разумной. Но сейчас речь о другом. Хочется все же понять, с какого периода истории мусульманское население стало играть определенную роль в обществе и участвовать, к примеру, в благотворительности?
Напомню, что 14 мая нынешнего года случилась еще одна круглая дата - исполнилось 160 лет с утверждения императором Александром II «Положения о башкирах», определившего правовой статус башкир, мишарей, тептярей, бобылей после отмены крепостного права в 1861 году. Башкирское войско упразднялось, а его служащие становились гражданским сословием и получали права сельских жителей. Башкиры и припущенники по новому положению получили право совершать сделки с движимым и недвижимым имуществом, организовывать свое дело, открывать промышленные и торговые предприятия, ремесленные мастерские, даже поступать на государственную службу. Другое дело, что на практике воспользоваться провозглашенными правами могли единицы. К примеру, государственная служба подразумевала соответствующее образование, однако для большинства инородцев путь к просвещению долгими веками был закрыт. Отчасти и поэтому некоторые молодые люди из башкирских и татарских деревень, осознав бесперспективность их образования, уходили в город и тайно крестились, чтобы получить доступ в гимназию, а потом и в университет. О таких фактах известно из записей гражданских актов церквей Уфы. Логическим завершением провозглашенной императором Александром II реформы стала передача управления башкирами из военного в гражданское ведомство 2 июля 1865 года. Эти обстоятельства, как считают историки, сказались на притоке в город мусульманского населения, поскольку во времена башкирских восстаний селиться в Уфе башкирам не позволялось.
По данным переписи 1897 года башкирских дворян, почетных граждан и купцов с семьями насчитывалось в Уфимской губернии 826 человек (5,7%), а в Оренбургской - 2247 человек (17%). По переписи 1912-1913 гг. из 1030 хозяйств около 100 принадлежали дворянам, почетным гражданам, зажиточным землевладельцам из башкир, среди которых историки называют Г. Усманова, Давлеткильдеевых, Курбангалиевых, Сыртлановых, Баязитовых, Кийковых. Они владели от 400 до 9000 десятин земли, от 40 до 2200 голов скота. Некоторые дворяне-башкиры имели в собственности паровые мельницы и даже заводы, отмечал еще в 1952 году историк Р.М. Раимов. Постепенно складывалась национальная буржуазия, по численности уступавшая русским и татарским капиталистам. В мукомольной промышленности отметились Утямышевы, Рахимгуловы, Тукаевы, Баязитовы, Кийковы, в кожевенной - Ягудины, Ибрагимовы, в лесной - Адыевы, Сафиуллины, Кильмухаметовы, в золотодобывающей - Ахметзяновы.
Одновременно с развитием капитализма формировалась и национальная интеллигенция. Из материалов Всероссийской переписи 1897 года видно, что шесть человек из башкир занимались наукой, литературой, искусством, 290 человек учительствовали, 66 служили в медицинской сфере. Большинство из них окончило медресе «Хусания», «Расулия», «Галия», «Касимия». По данным историка А.Ю. Хабутдинова, в 1861-1895 годах Казанский университет окончили 28 студентов-башкир. Таким образом, самым доступным образованием для башкир и татар Поволжья оставались медресе, из которых вышли в дальнейшем выдающиеся поэты, писатели, артисты, учителя, врачи, ученые. Выпускники религиозных учебных заведений составляли не только духовное ядро общества, но и, по сути дела, интеллигенции, они выступали от имени народа в диалоге с русской властью, пытались избираться в выборные органы и там защищать интересы мусульман. Ислам в Поволжье играл огромную роль не только в сохранении идентичности башкир и татар, но и в развитии всего общества. Муфтий Духовного управления мусульман Габдельвахит Сулейманов добился принятия особого Положения об отправке в Казанскую гимназию с последующим обучением в Казанском университете детей мусульман из всей Оренбургской губернии. Благодаря этому появились первые башкирские ученые: филолог С. Кукляшев, философ
С. Тукумбетов, защитившие в стенах Казанского университета диссертации на звание кандидата наук, а выпускник медицинского факультета Казанского университета А. Абдиев получил направление в Петербургскую академию, после окончания которой стал доктором медицины.
Почему же в истории Уфы сохранилось так мало имен влиятельных горожан из числа башкир и татар? Вопрос, волнующий, думаю, не только меня. Достаточно открыть списки домовладений в Уфе, чтобы убедиться в преобладании русских фамилий, мусульман можно буквально перечесть по пальцам, однако в ХIХ веке их число заметно выросло. Как и в первой столице башкирского края - Стерлитамаке, где улицы Старо-татарская, Ново-татарская, Базарная, Ашкадарская, Нагорная и с десяток других были сплошь заселены мусульманами. Почему так сложилось? Попробуем разобраться…
Окончание следует.
Галина ИШМУХАМЕТОВА
Каким же городом встретила нового губернатора Уфа? Его дневниковых записей на этот счет не сохранилось. Но свои уникальные дневники оставил земской начальник Сергей Рудольфович Минцлов, предписанный по службе селу Богоявленскому (нынешнему Красноусольску). В наших краях Минцлов прожил 13 месяцев, выпавших как раз на последний год службы Ключарева - в апреле 1911 года они оба покинули Уфу.
Изданную в 1992 году по инициативе литературоведа Мурата Рахимкулова брошюру «Уфа. Дебри жизни. Дневниковые записи» я прочла еще в нулевых с чувством горечи и досады - боже, каким же убогим представал там мой родной город. Но потом пришли понимание объективности и огромная благодарность автору за возможность узнать реальную картину тех лет. Давайте вместе окунемся в ту атмосферу:
1910 год , 2 апреля
«…Вчера около полуночи приехал в Уфу; извозчик-татарин долго вез на своих разбитых дрожках-таратайке; город расположен на высокой горе. Улицы казались вымершими: только кое-где светились окна. Рано ложится спать матушка-провинция! Остановился в гостинице «Россия»; цены в ней на все вполне петербургские…
Губернатор Ключарев принял меня чрезвычайно любезно; поговорили мы с генералом минут пять; он высказал «радость» увидеть меня и удовольствие по поводу «совместной службы» со мной, и затем мы расстались. Через два часа Ключарев приехал ко мне в гостиницу с ответным визитом. Совсем как Высочайшие особы при приезде в иностранную столицу…
Бродил по Уфе; осматривать в ней, собственно говоря, нечего; дома в большинстве, вернее - за редким исключением, сплошь деревянные. Зелени в городе мало, но есть парк; грязь в изобилии, снег с улиц, конечно, не счищают, и потому одна сторона до сих пор покрыта грязным слоем толстого льда в весьма исковыренном виде, а другая - солнечная - суха и пылит во всю ивановскую. Особенно изумительно грязна Губернаторская улица - она залита жидкой грязью, и перейти через нее нечего и думать. Дважды был вынужден проехать по ней, и пролетка вязла более чем на четверть аршина. Большая часть улиц еще ждет мостовых; во дворах горы навоза и мусора; из каждых ворот текут болота, так что даже по солнечной стороне приходится то и дело перебираться через лужи. Город дорогой - цены на все выше питерских по причине отсутствия местных производств…»
Здесь, конечно, Минцлову можно возразить: в фондах Национального архива РБ хранится достаточно документов (купчии, банковские ведомости, нотариальные ведомости), подтверждающих наличие жизненно необходимых производств, включая кожевенные, силикатные с кирпичными заводами, мыловаренные, свечные, а также пищевые - мукомольные, хлебопекарные, кондитерские, маслобойные, водочные, не считая всевозможных ремесленных мастерских. Особое место среди всех прочих производств к моменту визита Минцлова в Уфу занимали железнодорожные мастерские (после открытия железнодорожного сообщения), отличавшиеся наиболее передовым оборудованием и достаточно высокой квалификацией рабочих, мастеров, инженеров, что, собственно, и привело к росту революционного сознания. Как свидетельствует архивная статистика, за десять лет столыпинских реформ (с 1890-го по 1900-й) годовой объем производства в Уфе вырос в 3,7 раза, а число занятых рабочих - втрое. Первое место по объемам занимала пищевая промышленность, второе - деревообрабатывающая.
Напомню, что с 1812 года в Уфе была учреждена своя ярмарка - она проводилась с 20 января по 1 февраля. На нее съезжались купцы не только со всего Поволжья, но и из Москвы, Астрахани, с Кавказа. Благодаря купеческим инициативам появился Гостиный двор в 1864 году (хотя на этом месте торговали с 30-х годов), а уже через десять лет после реконструкции площади увеличились и сдавались в аренду местным торговцам. Знаковое событие: 11 августа 1858 года пароходы «Грозный» и «Быстрый» впервые прибыли в Уфу по Белой, включив тем самым наш город в речной волжско-камский маршрут - интерес купцов и торговцев к столице башкирского края значительно вырос. Через два года по Белой уже сновали грузовые баржи, буксировочные суда и прогулочные пароходы - что также стимулировало развитие промышленности. Новым прорывом, конечно же, стало открытие 8 сентября 1888 года железнодорожного сообщения по стальной дороге между Самарой - Златоустом - Челябинском и Екатеринбургом, что случилось благодаря упорству городского головы Дмитрия Семеновича Волкова. Таким образом, заметно отстававшая от других уездных городов в прежние века и десятилетия Уфа наконец постепенно набирала обороты в своем развитии.
Важно отметить, что одним из первых филиалов, как сказали бы сегодня, Госбанка стало отделение в Уфе, открывшееся в 1865 году, затем появились отделения Волжско-Камского банка и Крестьянского поземельного банка. Впрочем, оказывается, были тому свои причины - состоятельные люди со всей России стремились скупить у башкир оставшиеся земли буквально по бросовой цене, оформив сделки через банк, в котором, разумеется, тоже оседали деньги за оказанные услуги. По настоянию городской думы начал свою деятельность Уфимский общественный банк, предоставлявший кредиты местным промышленникам, ремесленникам и торговцам, а вслед за ним предприниматели организовали Общество взаимного кредита: его займами пользовались только сами учредители, появились и мелкие сберегательные кассы. С 1901 года по распоряжению властей в Уфе началась подготовка к участию в Санкт-Петербургской ярмарке, что тоже говорит об определенном потенциале нашего города. Но пока вернемся к личности губернатора Ключарева.
Итак, 31 декабря 1905 года Александр Степанович вступил в должность и обратился к руководителям ведомств с речью, в которой призвал коллег к совместной работе «во благо и умиротворения дорогой Родины». А уже 1 января к нему явилась делегация от железнодорожных мастерских засвидетельствовать свое почтение и оправдаться в определенной степени за бывшие революционные выходки некоторых представителей. В переданном губернатору приветственном адресе на этот счет говорилось: «Налетели незваные смутители, сбили с толку слабых и малодушных, увлекли молодежь, захватили насильно в свои руки власть и, действуя террором, устраивали стачки и забастовки, разоряющие нашу Родину».
Но все же один из самых знаковых визитов к новому губернатору нанесла делегация мусульман. Преподнеся хлеб-соль и приветственный адрес, правоверные горожане высказали свои конкретные предложения о дальнейшем сотрудничестве, указали на нерешенные проблемы, требующие безотлагательных мер. Одним из самых волнующих вопросов назвали недоступность образования для мусульманских детей, нехватку школ, учителей, учебников, приютов для сирот и стариков. Обсуждались и перспективы развития ремесел, торговли. Ключарев живо отозвался на озвученные проблемы, выразил готовность решать их вместе, рассказал о своем детстве, проведенном на Кавказе среди мусульман, а также сообщил о поддержке магометанского сообщества России самой императрицей. Но в свою очередь Александр Степанович призвал пришедших активнее включаться в решение общегородских проблем, каковых в Уфе оказалось предостаточно. Он между прочим заметил, что все явившиеся к нему господа - далеко не бедные и вполне могли бы на принципах благотворительности справиться в том числе и с обозначенными ими же вопросами.
Так слово «благотворительность» вошло едва ли не ключевым в лексикон губернатора Ключарева. Но справедливости ради заметим, что и до него благими делами занимались многие состоятельные уфимцы, а вышеупомянутый городской голова Дмитрий Волков сумел, выражаясь сегодняшним языком, «пробить крупные инвестиционные проекты». Летом 1886 года Уфа отмечала свое 300-летие, а подготовка началась много раньше, этим отчасти тоже объясняется всплеск бурной деятельности буквально во всех сферах - от экономики до культуры и образования. Именно к юбилею открылся губернский музей. А первая публичная библиотека с весьма скромным фондом, сформированным из личных коллекций богатых уфимцев, открылась еще в 1836 году, в 1868-м потомственный книгоиздатель и торговец Николай Блохин создал частную библиотеку, которую позже передал в дар городу. Издательское дело также служило просвещению - с 1838 года стали выходить «Уфимские губернские ведомости», именовавшиеся сначала «Оренбургские губернские ведомости», потом и другие газеты, печатались брошюры, в том числе на татарском языке, по прикладным областям агрономии, ветеринарии, медицине для бесплатного распространения среди мусульман.
В 1891 году Уфа отметила 100-летие Сергея Тимофеевича Аксакова - появилась улица в честь земляка-писателя, публичной библиотеке дали его имя, обещали поставить памятник. И этой популярной в уфимском обществе темой увековечивания имени Сергея Тимофеевича губернатор Ключарев не пренебрег, а, скорее, воспользовался для упрочения авторитета. Он возглавил комитет попечителей для строительства Аксаковского дома, где планировалось разместить не только театр, но и картинную галерею, библиотеку, гимназию. Такой подход в реализации общественных идей практиковался и прежде - достаточно вспомнить, скажем, попечительство о народной трезвости для благоустройства парка рядом с Солдатским озером по соседству с Ивановским кладбищем. Ключарев же вместе с единомышленником и полицмейстером Уфы Генрихом Бухартовским умело использовал «административный ресурс» для вовлечения горожан в строительство Аксаковского дома. Газета «Уфимский край» регулярно размещала на своих страницах списки граждан, вносивших деньги на строительство. Устраивались театральные постановки, музыкальные вечера, концерты, а деньги от продажи билетов шли на Аксаковский дом. Правда, случился конфуз с выбором архитектурного проекта и присуждением премии за него по результатам конкурса (мало что меняется с незапамятных времен!). Первоначально предполагалось построить здание за 300 тысяч рублей, однако затратить пришлось вдвое больше. Первые 200 тысяч пожертвований собрали к осени 1910 года, а дальше процесс застопорился, пришлось обращаться в Санкт-Петербург за разрешением объявить сбор денег на Аксаковский дом по всей империи.
Вместе с тем в Уфе остро не хватало не только достойного театра, но и школ, больниц, врачей. И одновременно со сбором пожертвований на Аксаковский дом директор акушерско-фельдшерской школы, уважаемый профессор Александр Ипполитович Подбельский (уроженец Уфы, сын и внук священников, выпускник медицинского факультета Казанского университета, отказавшийся от заведования кафедрой в университете ради возвращения в родной город) организует совместно с Обществом любителей пения, музыки и драматического искусства благотворительные вечера в пользу учениц, не имеющих средств на оплату. Уфимцы горячо поддерживали Подбельского в стремлении создать медицинскую школу во благо всех горожан. В 1909 году отмечался 25-летний юбилей его врачебной деятельности, на который съехались его коллеги и ученики из многих городов и губерний. Вместе с поздравительным адресом ему был вручен конверт с деньгами за верную службу, но в тот же вечер профессор передал всю солидную сумму обществу попечения сирот. На «медицину» уфимцы жертвовали гораздо охотнее, нежели на «культуру», где «добровольно-принудительный» сбор нередко оборачивался жалобами - отчаявшиеся граждане писали в суды на несправедливые требования мытарей.
Особенно страдали башкиры, приезжавшие продавать скот, а их вдруг облагали податью на строительство.
На «мусульманском аспекте» хотелось еще немного остановиться. В сознании современных уфимцев отложилась особенность нашего города - возникшего и формировавшегося в дальнейшем как русский город в православных традициях. С этим трудно спорить, да и не за чем - так оно и есть. Первопоселенцы - стрельцы да новокрещеные инородцы из числа тюркоязычных жителей губерний Поволжья - прибыли сюда, чтобы на крутом берегу Агидели-Белой возвести город-крепость для защиты от кочевников. К сожалению, архивных документов той ранней поры практически не сохранилось, не считая записей Петра Рычкова. Со слов арабского историка Аль-Омари, побывавшего в XIV веке в Золотой Орде, он записал: «В древности это государство было страною кипчаков, но когда ими завладели татары, то кипчаки сделались подданными. Потом татары смешались и породнились с кипчаками, и земля одержала верх над природными и расовыми качествами татар и все они стали точно кипчаки, как будто одного рода с ними…»
Но не будем погружаться в дебри истории, останемся в «дебрях Минцлова», попытавшись представить население Уфы с момента возникновения города-крепости, включая коренных жителей окрестностей. Кто здесь жил на тот момент, когда прибыли московские стрельцы? Большинство уфимцев, думаю, затруднится ответить. Из версии академика Нияза Мажитова и его научных единомышленников известно, что на месте Городища находилась зимняя ставка Тура-хана, а окружающее ее поселение именовалось Имян-кала. Опять же Петр Рычков со слов башкирского старшины Кидраса Муллакаева записал: «Ногайский хан Тюря зимой жил в Уфе, а около р. Демы, при озере Акзират, да на речке Ислак, да и поныне на том озере мечеть, а на речке Ислак мечеть и каменные дома видны…» Сегодня о могиле миссионера-проповедника Хусейн-бека с сохранившимся надгробным камнем, датированным 1342 годом, знают, наверное, все уфимцы, этот объект в ближайшее время станет частью Евразийского музея кочевых цивилизаций в Чишминском районе.
Конечно, то было много раньше строительства города-крепости. Систематизированной в хронологической последовательности с момента основания истории города пока нет, во всяком случае в широком доступе. По этой же причине, видимо, в Уфе так и нет памятника основателю города, хотя в преддверии 450-летия вхождения Башкирии в состав Российского государства обсуждалась идея скульптурного ансамбля, включающего в себя кроме стрельцов-первопоселенцев и представителей местного населения, и она казалась вполне разумной. Но сейчас речь о другом. Хочется все же понять, с какого периода истории мусульманское население стало играть определенную роль в обществе и участвовать, к примеру, в благотворительности?
Напомню, что 14 мая нынешнего года случилась еще одна круглая дата - исполнилось 160 лет с утверждения императором Александром II «Положения о башкирах», определившего правовой статус башкир, мишарей, тептярей, бобылей после отмены крепостного права в 1861 году. Башкирское войско упразднялось, а его служащие становились гражданским сословием и получали права сельских жителей. Башкиры и припущенники по новому положению получили право совершать сделки с движимым и недвижимым имуществом, организовывать свое дело, открывать промышленные и торговые предприятия, ремесленные мастерские, даже поступать на государственную службу. Другое дело, что на практике воспользоваться провозглашенными правами могли единицы. К примеру, государственная служба подразумевала соответствующее образование, однако для большинства инородцев путь к просвещению долгими веками был закрыт. Отчасти и поэтому некоторые молодые люди из башкирских и татарских деревень, осознав бесперспективность их образования, уходили в город и тайно крестились, чтобы получить доступ в гимназию, а потом и в университет. О таких фактах известно из записей гражданских актов церквей Уфы. Логическим завершением провозглашенной императором Александром II реформы стала передача управления башкирами из военного в гражданское ведомство 2 июля 1865 года. Эти обстоятельства, как считают историки, сказались на притоке в город мусульманского населения, поскольку во времена башкирских восстаний селиться в Уфе башкирам не позволялось.
По данным переписи 1897 года башкирских дворян, почетных граждан и купцов с семьями насчитывалось в Уфимской губернии 826 человек (5,7%), а в Оренбургской - 2247 человек (17%). По переписи 1912-1913 гг. из 1030 хозяйств около 100 принадлежали дворянам, почетным гражданам, зажиточным землевладельцам из башкир, среди которых историки называют Г. Усманова, Давлеткильдеевых, Курбангалиевых, Сыртлановых, Баязитовых, Кийковых. Они владели от 400 до 9000 десятин земли, от 40 до 2200 голов скота. Некоторые дворяне-башкиры имели в собственности паровые мельницы и даже заводы, отмечал еще в 1952 году историк Р.М. Раимов. Постепенно складывалась национальная буржуазия, по численности уступавшая русским и татарским капиталистам. В мукомольной промышленности отметились Утямышевы, Рахимгуловы, Тукаевы, Баязитовы, Кийковы, в кожевенной - Ягудины, Ибрагимовы, в лесной - Адыевы, Сафиуллины, Кильмухаметовы, в золотодобывающей - Ахметзяновы.
Одновременно с развитием капитализма формировалась и национальная интеллигенция. Из материалов Всероссийской переписи 1897 года видно, что шесть человек из башкир занимались наукой, литературой, искусством, 290 человек учительствовали, 66 служили в медицинской сфере. Большинство из них окончило медресе «Хусания», «Расулия», «Галия», «Касимия». По данным историка А.Ю. Хабутдинова, в 1861-1895 годах Казанский университет окончили 28 студентов-башкир. Таким образом, самым доступным образованием для башкир и татар Поволжья оставались медресе, из которых вышли в дальнейшем выдающиеся поэты, писатели, артисты, учителя, врачи, ученые. Выпускники религиозных учебных заведений составляли не только духовное ядро общества, но и, по сути дела, интеллигенции, они выступали от имени народа в диалоге с русской властью, пытались избираться в выборные органы и там защищать интересы мусульман. Ислам в Поволжье играл огромную роль не только в сохранении идентичности башкир и татар, но и в развитии всего общества. Муфтий Духовного управления мусульман Габдельвахит Сулейманов добился принятия особого Положения об отправке в Казанскую гимназию с последующим обучением в Казанском университете детей мусульман из всей Оренбургской губернии. Благодаря этому появились первые башкирские ученые: филолог С. Кукляшев, философ
С. Тукумбетов, защитившие в стенах Казанского университета диссертации на звание кандидата наук, а выпускник медицинского факультета Казанского университета А. Абдиев получил направление в Петербургскую академию, после окончания которой стал доктором медицины.
Почему же в истории Уфы сохранилось так мало имен влиятельных горожан из числа башкир и татар? Вопрос, волнующий, думаю, не только меня. Достаточно открыть списки домовладений в Уфе, чтобы убедиться в преобладании русских фамилий, мусульман можно буквально перечесть по пальцам, однако в ХIХ веке их число заметно выросло. Как и в первой столице башкирского края - Стерлитамаке, где улицы Старо-татарская, Ново-татарская, Базарная, Ашкадарская, Нагорная и с десяток других были сплошь заселены мусульманами. Почему так сложилось? Попробуем разобраться…
Окончание следует.
Галина ИШМУХАМЕТОВА