Апрель - традиционное время наведения чистоты: санитарные субботники и весенние посадки деревьев проводятся с незапамятных времен. Наш милый сердцу город, заложенный 450 лет назад в степи, переживал разные периоды развития, обретая то добрую славу, то дурную молву. В советские годы Уфу нередко называли зеленым городом. Так ли это было и как она к этому пришла? Порассуждаем, окинув взором минувшие эпохи.
Сады в наследство
Если известные многим дневники Сергея Минцлова представляют Уфу унылым и грязным городишком (название «Дебри жизни» - тому оценка), то сохранившиеся в фондах Национального архива РБ путевые заметки Федора Киселева, публиковавшего статьи в «Уфимских губернских ведомостях», воссоздают совершенно иную картину: хочется заглянуть в те укромные места, о которых писал автор.
За точку отсчета добрых перемен Киселев берет строительство железной дороги, которая пролегла через Уфу благодаря прошению перед императорским двором наших влиятельных земляков, хлопотам и усердию губернатора Дмитрия Волкова да и, будем считать, удачному стечению обстоятельств. Открытие железнодорожного сообщения привело не только к бурному росту промышленности и торговли, но и привлекло сюда на жительство состоятельных, деловых людей, стараниями которых стала формироваться новая городская инфраструктура, с претензией на столичность культурная среда.
«Мы увидели, что пустое пространство, которое было между вокзалом, т.е. старой Нижегородки у берега Белой и самим городом все застроено домами. А по спуску всей орешниковой горы эти дома, точно виллы Швейцарии, красиво расположились между лиственным лесом, зелень которого еще ярче оттеняет своеобразные формы крыш, окон, резьбы и красок на всех больших и малых деревянных домиках, точно ласточкины гнезда ютящихся на уступах и скалах…»
Милота! Взгляд романтика, лишенного пессимизма и сарказма. Объективности ради заметим, что к концу XVIII века Уфа в самом деле обрела вполне привлекательный облик, благодаря многочисленным садам в личных усадьбах и появившимся общественным пространствам, и даже стала центром притяжения для деятелей искусства - сюда регулярно приезжали знаменитости с концертами. Уфимская публика признавалась музыкально и театрально подготовленной, подтверждением тому дебют Федора Шаляпина именно на уфимской сцене. «Летом вечернее гуляние бывает в садах Видинеева (бывший Блохина), в Ушаковском парке (у собора), в садике Полетаева (при доме Базилевского) и в Софийском саду (у бывшего театра). Кроме того, есть порядочный сквер против дома Дворянского собрания и разводится немало других…» - писал все тот же Федор Киселев.
Современному уфимцу, не отягощенному сведениями об истории города, с ходу и не понять, о каких уголках города здесь упоминается. Хотя для желающих погрузиться в прошлое - в помощь интернет, где скопилось достаточно статей о старых уфимских парках, включая и вышеупомянутые. XX век Уфа встретила сформировавшимся на определенных городских традициях городом, не могу удержаться, чтобы вновь не обратиться к записям Федорова: «Почти 30 лет мне знакома Уфа, медлителен был ее прогресс относительно соседей - Самары, Саратова, Оренбурга и Перми. С Оренбургом по званию «губернского города»: то Уфа сделается губернским, а Оренбург - уездным, то наоборот. Но внешностью она была точно пасынком и все время стояла как бы неподвижно. Но вот наступили 1880-е - и она воспрянула. И смело, и бодро и энергично вступила за борьбу с такими гигантами, как Казань и Пермь, из-за прав на существование, за большую жизненность, за имение большого центрального значения того важного пункта движения товаров, которое может иметь для всего Урала и Сибири. И счастье улыбнулось ей, и она стала оживляться, рядиться и краситься, точно юная дева в чаянии пришествия обетованного жениха…»
В фондах Национального архива республики бережно хранятся и номера газеты «Уфимские губернские ведомости», где можно найти самые разные заметки об отдыхе в городских парках: зимой заливались катки, где спешили появиться юные особы и кавалеры, летом входила в моду езда в Ушаковском парке на велосипедах, что приводило в негодование праздно прогуливающихся по тенистым аллеям особ, предпочитавших светские беседы. Непременно работали киоски по продаже мороженого, выпечки и кофе. Встречаются в газетах тех лет и объявления рекламного характера о продаже коньков, велосипедов и даже цветов из парковой оранжереи.
Достаточно часто публиковались заметки о концертах духовой музыки и постановках на летних сценах - светская жизнь пестрела разнообразием.
Напомню, главный сад (таковым он и был по статусу) Ушаковский, названный в честь губернатора, заложившего парк в 1867 году по соседству с Воскресенским собором, стал самым важным местом для официальных встреч и увеселительных гуляний. Губернатор-основатель не поскупился на создание парка по высоким стандартам своего времени в английском стиле, включая цветочные оранжереи.
А на снимках Прокудина-Горского Уфа 1910 года утопает в садах. На плане города, изданном в том же году, значатся Ушаковский парк и три сада: на Случевской горе, Видинеевский, у Солдатского озера, а также два бульвара - на Пушкинской и на Воскресенской (Тукаева), который связывал Ушаковский парк со Случевской горой. Из плана выясняется, что под насаждениями находились около 30 гектаров, что и тогда позволяло называть губернскую Уфу одним из самых зеленых городов.
Вот еще любопытная цитата из личного фонда уфимского краеведа Николая Барсова, также хранящегося в Национальном архиве РБ:
«Естественные рощи внутри южной части Уфы уничтожены не так давно: последняя значительная роща, находившаяся у теперешнего здания Обкома на Советской площади, вырублена в 1907-1908 годах. На соборной площади (перед нынешним Башдрамтеатром) то и дело выбегали зайцы, их было немерено, в лесу у колонии Матросова уфимцы постоянно охотились на куропаток…»
Октябрьские перемены
Смена общественного строя в стране кардинально изменила размеренный ритм города. Не будем касаться политики, наша цель - заглянуть в сады и парки, сменившие не только свои названия, но в значительной мере и облик, и предназначение. Пришедшие «разрушить старый мир до основания» в своих целях весьма преуспели: переименовав на короткое время Ушаковский в сад Свободы, запустили всю инфраструктуру, что очень быстро привело парк к упадку, а все встречи в некогда любимом уголке Уфы свелись к парадам и митингам в честь 1 Мая и Великого Октября.
Вот, к примеру, что сообщается в постановлении исполкома Уфимского Совета от 8 апреля 1918 года:
«В день празднования 1 Мая произвести закладку памятников.
1). Свободы Революции в Ушаковском парке и именовать его впредь парком Свободы.
2). Егору Сазонову на Случевской горе и именовать ее Горой Егора Сазонова.
3). Якутову в саду общества трезвости. Именовать его впредь садом Якутова.
Пригласить художников из военнопленных для исполнения художественных работ на флагах и плакатах и др. Устроить бесплатное народное гуляние...»
Такие были планы у городской власти, но в реальности памятник появился только в парке Якутова, который и по сей день сохранил свое название, а основывался как сад общества о народной трезвости, сами уфимцы чаще называли его садом у Солдатского озера - так он упоминается и в газетных заметках. Ушаковский сад «Свободным» слыл недолго, уже в документах 30-х годов его называют парком К. и О. - то бишь парк культуры и отдыха, а в 1943 году присваивается имя Александра Матросова, памятник герою там установили позже.
Хаос и жестокости Гражданской войны, когда власть от красных к белым и наоборот переходила неоднократно, шло разграбление имущих, к власти приходили малокомпетентные люди. Новоявленные вояки крушили все на своем пути, досталось заборам и изгородям общественных территорий - открыв простор не только козам, но и прочей домашней живности, какой, как доказывают архивные документы, в Уфе той поры содержалось немало.
В протоколе заседания Городской коммуны от 9 апреля 1918 года сообщается о докладе агронома Вишнякова: «…о необходимости поездки в Москву для закупки (с последующей продажей населению) семян, необходимости обработки огородов, о приобретении картофеля и лука для посадки в Коммунальных агропродовольственных огородах». Городская коммуна также одобрила просьбу тов. агронома Вишнякова «приобрести 4000 елок для засадки ими аллеи вокруг Солдатского озера».
Меня поразили многочисленные справки, отчеты и распоряжения, касающиеся табуна и табунщиков! Оказывается, в Уфе в то время паслось аж 8 табунов. Разрабатывался специальный регламент по выгулу на сенокосных лугах. Пастухи обязывались не допускать животных до городских посадок. Но в действительности все складывалось иначе, чем предписывалось. Зеленый наряд города заметно ветшал. В архиве хранится документ за подписью санитарного врача о жутком состоянии Солдатского озера: там купают лошадей, допускают и другую скотину, сваливают мусор и нечистоты. Наркомат требует срочно вычистить озеро и организовать там купальни для трудящихся.
«О развязном отношении»
Однако вскоре всякая живность с уфимских улиц исчезла - пришел страшный голод. Беспощадная продразверстка окончательно опустошила не только личные подворья крестьян, но и хозяйства городских жителей. Сельчане устремлялись в город, надеясь найти здесь хоть какое-то пропитание. В уфимских садах с изобилием яблок и торна начались грабежи. В архиве хранится Распоряжение наркома об обязательном патрулировании садов и установке двух постоянных постов милиции в бывшем Ушаковском парке, дабы не допустить воровства. Выходят также постановления о массовом сборе пригодных для питания трав в городских и пригородных лесах - организуются специальные отряды школьников и молодежи. Собирали лебеду, желуди, борщевик, кислятку, а шиповника и барбариса, которыми всегда славились уфимские сады, не осталось и в помине.
В это же время свирепствует сыпной тиф - врачей и фельдшеров не хватает. Как свидетельствуют записи тех лет, после октябрьских событий образованная интеллигенция уехала. Наркомпрос взялся готовить собственные, пролетарские кадры. Достаточно вспомнить лжеученого Лысенко, погубившего академика Вавилова и обещавшего накормить всю страну своей мифической высокоурожайной пшеницей - таких проходимцев хватало и на местах. Писать доносы прокурору Уфы друг на друга стало обычным делом среди хозяйственников - совершенно случайно в материалах, касающихся парков, попадаются подобные заявления. Любопытна в этой связи карьера уважаемого впоследствии ректора Московского лесного института Г.И. Симонова, уроженца Башкирии (отец - прядильщик, мать - пекарь): в 1917 году после 6-месячных электромоторных курсов и участия в Гражданской войне он возвращается в Уфу агитатором-пропагандистом, становится начальником уездной милиции, командиром отдельной бригады при штабе Уральского ВО в Уфе. С 1921 года Г.И. Симонов - начальник губернской милиции, в 1922-1924 годах - начальник Башкирской главмилиции АБ ССР; с 1924 по 1927 г. в течение трёх лет - заместитель наркома внутренних дел БашЦИК. В 1927-м его замечают в Москве, он входит в Высший Совет народного хозяйства РСФСР, а 21.09.30 назначается директором Московского лесотехнического института. В его анкете указано: «…иностранными языками не владеет, татарским и башкирским - в совершенстве».
И все же ситуацию в народном хозяйстве спасали профессионалы. В 1920 году в Уфу переводят Псковское сельхозучилище - размещают в пригороде и оно получает название Миловский сельхозтехникум, готовят там агрономов и лесоводов. Место выбрали не случайно: еще с 1799 года там находилась дворянская усадьба генерал-губернатора с богатыми садовыми культурами. Через год на его базе пытаются создать сельхозинститут, но не хватает преподавателей должного уровня, реализовать идею не удается, Миловский техникум становится Уфимским лесохозяйственным техникумом. Институт же появится лишь в 1929 году, когда в Уфу прибудут 40 выпускников Тимирязевской академии.
Благодаря настойчивости лесоводов в 1923-м старейший дендропарк Уфы передается в ведение лесотехникума. Напомним, что наш дендропарк был заложен в 1811 году Осипом Тимофеевичем Непейцевым в его имении. Однако его обустройством занимался специалист-агроном Иван Васильевич Базилев, продолжительное время распоряжавшийся усадьбой. А в 1931-м дендропарк становится базой Башкирской лесной опытной станции. Как свидетельствуют архивные документы, между чиновниками не прекращались тяжбы из-за нехватки средств и посадочного материала, из-за неумения организовать работу и бесконечного поиска виновных. В 1932-м созданный на базе дендропарка Башкирский НИИ передается под ведомство Наркомата лесной промышленности СССР, через четыре года ставшее Всесоюзным НИИ лесного хозяйства.
Благодаря всесоюзному статусу в Башкирию прибывают высокообразованные специалисты: А.М. Березин, Б.Г. Левашов, которые оставили Уфе в наследство пирамидальные тополя, украшающие сегодня проспект Октября, улицы Сипайлово и многие другие. Группа ученых в составе В.Н. Быстрова, А.В. Письмерова, А.С. Сахаровой занимались естественным возобновлением еловых и пихтовых лесов. Дубовые и сосновые породы изучали и готовили для практического использования В.П. Крайнев, Н.С. Антипин, исследования бархата амурского и ореха маньчжурского вели Д.А. Ильичев и Ю.Ф. Косоуров.
Среди специалистов, направленных в Башкирию Тимирязевской академией (по просьбе БашЦИКа), были и супруги Стреляевы, уроженцы Украины, окончившие Крымский аграрный институт. Прибыв в 1926 году в Уфу, они планировали разместиться в центре города, как им обещали в академии, но молодых специалистов отправили в село за 60 километров. Так Василий и Лидия Стреляевы оказались в Кушнаренково, где им было поручено создать плодово-ягодный питомник и вести на его базе научные изыскания, совмещая с практической деятельностью - выращиванием саженцев для высадки не только в Уфе, но и по всей республике.
- В Башкирию я приехала с мужем и ребенком. Обещали нам квартиру из трех комнат, а получили мы здесь, в Кушнаренково, одну комнату, заселенную миллиардами клопов. Лес подходил вплотную к дому. Волки выли прямо под окнами. Имение принадлежало до революции купцу Грибушину, торговцу чаем. Возле особняка был дохленький сад, видимо, он и стал причиной того, что организовали здесь вначале сельскохозяйственную школу, а потом, в 1932 году, плодово-овощной техникум. Муж больше занимался хозяйственными делами, а я целиком отдалась науке. Особенно меня интересовал виноград. Узнала, что в Башкирии тоже занимались виноградом. Выросли тут у меня крылья. Значит, возможны местные, башкирские, сорта! Остальное было делом времени, - вспоминала Лидия Николаевна, удостоенная в 1951 году Сталинской премии.
С началом войны ее муж и единственный сын Александр отправились на фронт и геройски погибли. В 1987 году не стало и самой Лидии Николаевны, но ее уникальные 60 сортов винограда продолжают радовать людей в разных уголках страны…
Однако вернемся к весенним посадкам. Из постановления от 20 июля 1932 года узнаем, что весной текущего года посадка зеленых насаждений и плодовых кустов в Уфе не производилась. Хотя зимой того же года планировалась «закладка в Уфе 5 парков и 25 плодово-ягодных, 5 га плодовых питомников, 0,2 га древесных питомников», но планы не были выполнены.
В том же 1932 году создается Ботанический сад по дороге в Дему - на базе бывшего Миловского лесотехникума, а уже через два года его тоже переводят к дендропарку, отдав 30 га угодий. Заметный след в истории Ботанического сада оставил Терентий Никитич Никитин, заложивший первую оранжерею. Попал под репрессии, но чудом уцелел и через два года вернулся к работе. А директора НИИ сельского хозяйства, которому подчинялся Ботанический сад и о котором я упоминала выше, расстреляли. В 1939-м Ботанический сад перевели в Новиковку на 121 га, из которых 90 га под лесом. От господ Новиковых сохранилось два строения, в которых разместились научные работники. Никитин и там построил оранжерею с печным отоплением для цветов.
Казалось бы, в Уфе созданы серьезные организации, в штат которых влились приезжие квалифицированные специалисты, ученые. Однако порядок в зеленом строительстве (именно такой термин использовался в те годы) навести так и не удавалось, хотя в этом направлении уже развернулась бурная деятельность. Цитирую документ за 1933 год:
«Несмотря на значительные озеленительные работы, проводимые ежегодно в Уфе, наличие существенного зеленого Фонда далеко не обеспечивает возросшую потребность в зеленых насаждениях. В целях изжития безразличного отношения к состоянию уличных насаждений, а также расширения озеленения новых участков Горсовет ПОСТАНОВЛЯЕТ:
От Революционной до Оренбургской - остролистный клен - срок посадки 25 апреля, Буденого - от Сутолочного оврага до 8 Марта. Посадка на сл.улицах обязательна: Пушкина, Чишминская, Фрунзе, Электрический переулок, М. Горького, Сталина, Тукаева, Е. Сазонова, Краснознаменская, Красина, Свердлова, Советская, Социалистическая, Цюрупы, Худайбердина, Гоголя, Брюханова, Ленина, Гафури, Достоевского, Чернышевского, К. Маркса».
Теперь-то, казалось бы, Уфа зазеленеет в полной мере! Такие директивные решения приняты. Однако Горсовет в июле 1934 года констатирует печальную картину:
«Сады общественного пользования в Уфе находятся в полуразрушенном состоянии:
В парке К. и О. березовые насаждения погибают из-за зараженности заболеваниями. Администрация никаких мер борьбы с этими вредителями не ведет, относятся варварски - допускают забивание железных гвоздей в деревья. Сад Якутова находится фактически в бесхозном состоянии. Использует его таже БПСовет, но договора аренды с Горкомхозом не имеет. Сад состоит из однообразных тополей, представляет скудость в кустарниковом и цветочном оформлении и с художественной стороны совершенно не отвечает современным требованиям. Примыкающая с южной стороны площадь быв. Ивановского кладбища с вековыми березами, липами, кленами, вязами никем не охраняется, разгорожена, является местом выпаса скота. С северной стороны в сторону Солдатского озера площадь совершенно пустует. Сад на горе Салават до сего года совершенно не благоустраивался и постепенно разрушается. Находящийся в аренде у НКПроса сад Луначарского является наиболее сохранившимся, но элементы благоустройства в насаждении с художественной стороны отсутствуют. Пушкинская и Тукаевская аллеи разгорожены, находятся в полуразрушенном состоянии…»
И все же мало-помалу перемены к лучшему в зеленом строительстве происходили. В официальных бумагах наряду с директивами встречаются разумные предположения, вот одна из многих записок лесовода Митюгова:
«Необходимо:
1) С 1936 г. все отрасли, не связанные зеленым строительством - огородничество и выращиванием рассады огородных культур - от треста изъять.
2) Развернуть деятельность трестов по выращиванию декоративного, плодового и цветочного посадочного материала по озеленению города.
3) Для этого расширить оранжерею с 280 кв. м световой поверхности до 1500 кв.м. Увеличить парниковое хозяйство с 1000 шт. рам до 1500 с расчетом ежегодного выпуска до 1-го млн цветочной рассады и до 30 тыс. шт. баночных цветов.
4) Обеспечить хозяйство бесперебойным снабжением водой с реконструкцией подъема воды из колодца.
5) Расширить древесно-декоративный и плодовый питомник с расчетом обеспечения плодово-ягодным посадочным материалом всей площади, предполагаемой к закладке в пригородной зоне и зеленого строительства города.
6) Устроить изгороди, произвести распланировку и жилищное строительство…
В питомнике Лесной опытной станции можно видеть образцовый порядок. Прекрасный рост всех пород, самое большое разнообразие ассортимента - до 100 пород. Там выращиваются прекрасные декоративные экзотические породы, как Манжурский орех, уксусное дерево, кизил, туя, можжевельник, аморфо, вечно зеленая магнолия и многое другое. Этот питомник снабжает посадочным материалом такие города, как Свердловск, Челябинск, Магнитогорск и другие. За прошлый 1934 г. питомник дал чистого дохода около 40 тыс. руб., а в текущем году при затратах 16-18 тыс. руб ожидается чистая прибыль до 50 тыс.руб. Несмотря на близость этого питомника к городу, работники Горзеленстроя и ГКХоза на нем не разу не бывали, его опытами не воспользовались, а ведут свои работы замкнуто».
«Для того, чтобы зеленое строительство в гор. Уфе имело определенную систему, необходимо в законодательном порядке установить обязательное составление проектов озеленения каждого объекта с утверждением их в экспертно-технических советах. А по крупным объектам (парки К. и О., Якутова, Луначарского) работы по озеленению сосредоточить по договорам с арендаторами. Кроме того Трест должен поместить объявление в газете о развертывании им своей деятельности по озеленению. Если выше указанные меры по Горзеленстрою в жизнь проведены не будут, возникнет необходимость открытия в Уфе филиала Горзеленстроя. /ЛЕСОВОД З. Митюгов/1934 г.».
…Вот на такой невеселой ноте приходится остановить наш документальный экскурс в парковые дебри довоенной Уфы.
Окончание следует.
Галина Ишмухаметова
Сады в наследство
Если известные многим дневники Сергея Минцлова представляют Уфу унылым и грязным городишком (название «Дебри жизни» - тому оценка), то сохранившиеся в фондах Национального архива РБ путевые заметки Федора Киселева, публиковавшего статьи в «Уфимских губернских ведомостях», воссоздают совершенно иную картину: хочется заглянуть в те укромные места, о которых писал автор.
За точку отсчета добрых перемен Киселев берет строительство железной дороги, которая пролегла через Уфу благодаря прошению перед императорским двором наших влиятельных земляков, хлопотам и усердию губернатора Дмитрия Волкова да и, будем считать, удачному стечению обстоятельств. Открытие железнодорожного сообщения привело не только к бурному росту промышленности и торговли, но и привлекло сюда на жительство состоятельных, деловых людей, стараниями которых стала формироваться новая городская инфраструктура, с претензией на столичность культурная среда.
«Мы увидели, что пустое пространство, которое было между вокзалом, т.е. старой Нижегородки у берега Белой и самим городом все застроено домами. А по спуску всей орешниковой горы эти дома, точно виллы Швейцарии, красиво расположились между лиственным лесом, зелень которого еще ярче оттеняет своеобразные формы крыш, окон, резьбы и красок на всех больших и малых деревянных домиках, точно ласточкины гнезда ютящихся на уступах и скалах…»
Милота! Взгляд романтика, лишенного пессимизма и сарказма. Объективности ради заметим, что к концу XVIII века Уфа в самом деле обрела вполне привлекательный облик, благодаря многочисленным садам в личных усадьбах и появившимся общественным пространствам, и даже стала центром притяжения для деятелей искусства - сюда регулярно приезжали знаменитости с концертами. Уфимская публика признавалась музыкально и театрально подготовленной, подтверждением тому дебют Федора Шаляпина именно на уфимской сцене. «Летом вечернее гуляние бывает в садах Видинеева (бывший Блохина), в Ушаковском парке (у собора), в садике Полетаева (при доме Базилевского) и в Софийском саду (у бывшего театра). Кроме того, есть порядочный сквер против дома Дворянского собрания и разводится немало других…» - писал все тот же Федор Киселев.
Современному уфимцу, не отягощенному сведениями об истории города, с ходу и не понять, о каких уголках города здесь упоминается. Хотя для желающих погрузиться в прошлое - в помощь интернет, где скопилось достаточно статей о старых уфимских парках, включая и вышеупомянутые. XX век Уфа встретила сформировавшимся на определенных городских традициях городом, не могу удержаться, чтобы вновь не обратиться к записям Федорова: «Почти 30 лет мне знакома Уфа, медлителен был ее прогресс относительно соседей - Самары, Саратова, Оренбурга и Перми. С Оренбургом по званию «губернского города»: то Уфа сделается губернским, а Оренбург - уездным, то наоборот. Но внешностью она была точно пасынком и все время стояла как бы неподвижно. Но вот наступили 1880-е - и она воспрянула. И смело, и бодро и энергично вступила за борьбу с такими гигантами, как Казань и Пермь, из-за прав на существование, за большую жизненность, за имение большого центрального значения того важного пункта движения товаров, которое может иметь для всего Урала и Сибири. И счастье улыбнулось ей, и она стала оживляться, рядиться и краситься, точно юная дева в чаянии пришествия обетованного жениха…»
В фондах Национального архива республики бережно хранятся и номера газеты «Уфимские губернские ведомости», где можно найти самые разные заметки об отдыхе в городских парках: зимой заливались катки, где спешили появиться юные особы и кавалеры, летом входила в моду езда в Ушаковском парке на велосипедах, что приводило в негодование праздно прогуливающихся по тенистым аллеям особ, предпочитавших светские беседы. Непременно работали киоски по продаже мороженого, выпечки и кофе. Встречаются в газетах тех лет и объявления рекламного характера о продаже коньков, велосипедов и даже цветов из парковой оранжереи.
Достаточно часто публиковались заметки о концертах духовой музыки и постановках на летних сценах - светская жизнь пестрела разнообразием.
Напомню, главный сад (таковым он и был по статусу) Ушаковский, названный в честь губернатора, заложившего парк в 1867 году по соседству с Воскресенским собором, стал самым важным местом для официальных встреч и увеселительных гуляний. Губернатор-основатель не поскупился на создание парка по высоким стандартам своего времени в английском стиле, включая цветочные оранжереи.
А на снимках Прокудина-Горского Уфа 1910 года утопает в садах. На плане города, изданном в том же году, значатся Ушаковский парк и три сада: на Случевской горе, Видинеевский, у Солдатского озера, а также два бульвара - на Пушкинской и на Воскресенской (Тукаева), который связывал Ушаковский парк со Случевской горой. Из плана выясняется, что под насаждениями находились около 30 гектаров, что и тогда позволяло называть губернскую Уфу одним из самых зеленых городов.
Вот еще любопытная цитата из личного фонда уфимского краеведа Николая Барсова, также хранящегося в Национальном архиве РБ:
«Естественные рощи внутри южной части Уфы уничтожены не так давно: последняя значительная роща, находившаяся у теперешнего здания Обкома на Советской площади, вырублена в 1907-1908 годах. На соборной площади (перед нынешним Башдрамтеатром) то и дело выбегали зайцы, их было немерено, в лесу у колонии Матросова уфимцы постоянно охотились на куропаток…»
Октябрьские перемены
Смена общественного строя в стране кардинально изменила размеренный ритм города. Не будем касаться политики, наша цель - заглянуть в сады и парки, сменившие не только свои названия, но в значительной мере и облик, и предназначение. Пришедшие «разрушить старый мир до основания» в своих целях весьма преуспели: переименовав на короткое время Ушаковский в сад Свободы, запустили всю инфраструктуру, что очень быстро привело парк к упадку, а все встречи в некогда любимом уголке Уфы свелись к парадам и митингам в честь 1 Мая и Великого Октября.
Вот, к примеру, что сообщается в постановлении исполкома Уфимского Совета от 8 апреля 1918 года:
«В день празднования 1 Мая произвести закладку памятников.
1). Свободы Революции в Ушаковском парке и именовать его впредь парком Свободы.
2). Егору Сазонову на Случевской горе и именовать ее Горой Егора Сазонова.
3). Якутову в саду общества трезвости. Именовать его впредь садом Якутова.
Пригласить художников из военнопленных для исполнения художественных работ на флагах и плакатах и др. Устроить бесплатное народное гуляние...»
Такие были планы у городской власти, но в реальности памятник появился только в парке Якутова, который и по сей день сохранил свое название, а основывался как сад общества о народной трезвости, сами уфимцы чаще называли его садом у Солдатского озера - так он упоминается и в газетных заметках. Ушаковский сад «Свободным» слыл недолго, уже в документах 30-х годов его называют парком К. и О. - то бишь парк культуры и отдыха, а в 1943 году присваивается имя Александра Матросова, памятник герою там установили позже.
Хаос и жестокости Гражданской войны, когда власть от красных к белым и наоборот переходила неоднократно, шло разграбление имущих, к власти приходили малокомпетентные люди. Новоявленные вояки крушили все на своем пути, досталось заборам и изгородям общественных территорий - открыв простор не только козам, но и прочей домашней живности, какой, как доказывают архивные документы, в Уфе той поры содержалось немало.
В протоколе заседания Городской коммуны от 9 апреля 1918 года сообщается о докладе агронома Вишнякова: «…о необходимости поездки в Москву для закупки (с последующей продажей населению) семян, необходимости обработки огородов, о приобретении картофеля и лука для посадки в Коммунальных агропродовольственных огородах». Городская коммуна также одобрила просьбу тов. агронома Вишнякова «приобрести 4000 елок для засадки ими аллеи вокруг Солдатского озера».
Меня поразили многочисленные справки, отчеты и распоряжения, касающиеся табуна и табунщиков! Оказывается, в Уфе в то время паслось аж 8 табунов. Разрабатывался специальный регламент по выгулу на сенокосных лугах. Пастухи обязывались не допускать животных до городских посадок. Но в действительности все складывалось иначе, чем предписывалось. Зеленый наряд города заметно ветшал. В архиве хранится документ за подписью санитарного врача о жутком состоянии Солдатского озера: там купают лошадей, допускают и другую скотину, сваливают мусор и нечистоты. Наркомат требует срочно вычистить озеро и организовать там купальни для трудящихся.
«О развязном отношении»
Однако вскоре всякая живность с уфимских улиц исчезла - пришел страшный голод. Беспощадная продразверстка окончательно опустошила не только личные подворья крестьян, но и хозяйства городских жителей. Сельчане устремлялись в город, надеясь найти здесь хоть какое-то пропитание. В уфимских садах с изобилием яблок и торна начались грабежи. В архиве хранится Распоряжение наркома об обязательном патрулировании садов и установке двух постоянных постов милиции в бывшем Ушаковском парке, дабы не допустить воровства. Выходят также постановления о массовом сборе пригодных для питания трав в городских и пригородных лесах - организуются специальные отряды школьников и молодежи. Собирали лебеду, желуди, борщевик, кислятку, а шиповника и барбариса, которыми всегда славились уфимские сады, не осталось и в помине.
В это же время свирепствует сыпной тиф - врачей и фельдшеров не хватает. Как свидетельствуют записи тех лет, после октябрьских событий образованная интеллигенция уехала. Наркомпрос взялся готовить собственные, пролетарские кадры. Достаточно вспомнить лжеученого Лысенко, погубившего академика Вавилова и обещавшего накормить всю страну своей мифической высокоурожайной пшеницей - таких проходимцев хватало и на местах. Писать доносы прокурору Уфы друг на друга стало обычным делом среди хозяйственников - совершенно случайно в материалах, касающихся парков, попадаются подобные заявления. Любопытна в этой связи карьера уважаемого впоследствии ректора Московского лесного института Г.И. Симонова, уроженца Башкирии (отец - прядильщик, мать - пекарь): в 1917 году после 6-месячных электромоторных курсов и участия в Гражданской войне он возвращается в Уфу агитатором-пропагандистом, становится начальником уездной милиции, командиром отдельной бригады при штабе Уральского ВО в Уфе. С 1921 года Г.И. Симонов - начальник губернской милиции, в 1922-1924 годах - начальник Башкирской главмилиции АБ ССР; с 1924 по 1927 г. в течение трёх лет - заместитель наркома внутренних дел БашЦИК. В 1927-м его замечают в Москве, он входит в Высший Совет народного хозяйства РСФСР, а 21.09.30 назначается директором Московского лесотехнического института. В его анкете указано: «…иностранными языками не владеет, татарским и башкирским - в совершенстве».
И все же ситуацию в народном хозяйстве спасали профессионалы. В 1920 году в Уфу переводят Псковское сельхозучилище - размещают в пригороде и оно получает название Миловский сельхозтехникум, готовят там агрономов и лесоводов. Место выбрали не случайно: еще с 1799 года там находилась дворянская усадьба генерал-губернатора с богатыми садовыми культурами. Через год на его базе пытаются создать сельхозинститут, но не хватает преподавателей должного уровня, реализовать идею не удается, Миловский техникум становится Уфимским лесохозяйственным техникумом. Институт же появится лишь в 1929 году, когда в Уфу прибудут 40 выпускников Тимирязевской академии.
Благодаря настойчивости лесоводов в 1923-м старейший дендропарк Уфы передается в ведение лесотехникума. Напомним, что наш дендропарк был заложен в 1811 году Осипом Тимофеевичем Непейцевым в его имении. Однако его обустройством занимался специалист-агроном Иван Васильевич Базилев, продолжительное время распоряжавшийся усадьбой. А в 1931-м дендропарк становится базой Башкирской лесной опытной станции. Как свидетельствуют архивные документы, между чиновниками не прекращались тяжбы из-за нехватки средств и посадочного материала, из-за неумения организовать работу и бесконечного поиска виновных. В 1932-м созданный на базе дендропарка Башкирский НИИ передается под ведомство Наркомата лесной промышленности СССР, через четыре года ставшее Всесоюзным НИИ лесного хозяйства.
Благодаря всесоюзному статусу в Башкирию прибывают высокообразованные специалисты: А.М. Березин, Б.Г. Левашов, которые оставили Уфе в наследство пирамидальные тополя, украшающие сегодня проспект Октября, улицы Сипайлово и многие другие. Группа ученых в составе В.Н. Быстрова, А.В. Письмерова, А.С. Сахаровой занимались естественным возобновлением еловых и пихтовых лесов. Дубовые и сосновые породы изучали и готовили для практического использования В.П. Крайнев, Н.С. Антипин, исследования бархата амурского и ореха маньчжурского вели Д.А. Ильичев и Ю.Ф. Косоуров.
Среди специалистов, направленных в Башкирию Тимирязевской академией (по просьбе БашЦИКа), были и супруги Стреляевы, уроженцы Украины, окончившие Крымский аграрный институт. Прибыв в 1926 году в Уфу, они планировали разместиться в центре города, как им обещали в академии, но молодых специалистов отправили в село за 60 километров. Так Василий и Лидия Стреляевы оказались в Кушнаренково, где им было поручено создать плодово-ягодный питомник и вести на его базе научные изыскания, совмещая с практической деятельностью - выращиванием саженцев для высадки не только в Уфе, но и по всей республике.
- В Башкирию я приехала с мужем и ребенком. Обещали нам квартиру из трех комнат, а получили мы здесь, в Кушнаренково, одну комнату, заселенную миллиардами клопов. Лес подходил вплотную к дому. Волки выли прямо под окнами. Имение принадлежало до революции купцу Грибушину, торговцу чаем. Возле особняка был дохленький сад, видимо, он и стал причиной того, что организовали здесь вначале сельскохозяйственную школу, а потом, в 1932 году, плодово-овощной техникум. Муж больше занимался хозяйственными делами, а я целиком отдалась науке. Особенно меня интересовал виноград. Узнала, что в Башкирии тоже занимались виноградом. Выросли тут у меня крылья. Значит, возможны местные, башкирские, сорта! Остальное было делом времени, - вспоминала Лидия Николаевна, удостоенная в 1951 году Сталинской премии.
С началом войны ее муж и единственный сын Александр отправились на фронт и геройски погибли. В 1987 году не стало и самой Лидии Николаевны, но ее уникальные 60 сортов винограда продолжают радовать людей в разных уголках страны…
Однако вернемся к весенним посадкам. Из постановления от 20 июля 1932 года узнаем, что весной текущего года посадка зеленых насаждений и плодовых кустов в Уфе не производилась. Хотя зимой того же года планировалась «закладка в Уфе 5 парков и 25 плодово-ягодных, 5 га плодовых питомников, 0,2 га древесных питомников», но планы не были выполнены.
В том же 1932 году создается Ботанический сад по дороге в Дему - на базе бывшего Миловского лесотехникума, а уже через два года его тоже переводят к дендропарку, отдав 30 га угодий. Заметный след в истории Ботанического сада оставил Терентий Никитич Никитин, заложивший первую оранжерею. Попал под репрессии, но чудом уцелел и через два года вернулся к работе. А директора НИИ сельского хозяйства, которому подчинялся Ботанический сад и о котором я упоминала выше, расстреляли. В 1939-м Ботанический сад перевели в Новиковку на 121 га, из которых 90 га под лесом. От господ Новиковых сохранилось два строения, в которых разместились научные работники. Никитин и там построил оранжерею с печным отоплением для цветов.
Казалось бы, в Уфе созданы серьезные организации, в штат которых влились приезжие квалифицированные специалисты, ученые. Однако порядок в зеленом строительстве (именно такой термин использовался в те годы) навести так и не удавалось, хотя в этом направлении уже развернулась бурная деятельность. Цитирую документ за 1933 год:
«Несмотря на значительные озеленительные работы, проводимые ежегодно в Уфе, наличие существенного зеленого Фонда далеко не обеспечивает возросшую потребность в зеленых насаждениях. В целях изжития безразличного отношения к состоянию уличных насаждений, а также расширения озеленения новых участков Горсовет ПОСТАНОВЛЯЕТ:
От Революционной до Оренбургской - остролистный клен - срок посадки 25 апреля, Буденого - от Сутолочного оврага до 8 Марта. Посадка на сл.улицах обязательна: Пушкина, Чишминская, Фрунзе, Электрический переулок, М. Горького, Сталина, Тукаева, Е. Сазонова, Краснознаменская, Красина, Свердлова, Советская, Социалистическая, Цюрупы, Худайбердина, Гоголя, Брюханова, Ленина, Гафури, Достоевского, Чернышевского, К. Маркса».
Теперь-то, казалось бы, Уфа зазеленеет в полной мере! Такие директивные решения приняты. Однако Горсовет в июле 1934 года констатирует печальную картину:
«Сады общественного пользования в Уфе находятся в полуразрушенном состоянии:
В парке К. и О. березовые насаждения погибают из-за зараженности заболеваниями. Администрация никаких мер борьбы с этими вредителями не ведет, относятся варварски - допускают забивание железных гвоздей в деревья. Сад Якутова находится фактически в бесхозном состоянии. Использует его таже БПСовет, но договора аренды с Горкомхозом не имеет. Сад состоит из однообразных тополей, представляет скудость в кустарниковом и цветочном оформлении и с художественной стороны совершенно не отвечает современным требованиям. Примыкающая с южной стороны площадь быв. Ивановского кладбища с вековыми березами, липами, кленами, вязами никем не охраняется, разгорожена, является местом выпаса скота. С северной стороны в сторону Солдатского озера площадь совершенно пустует. Сад на горе Салават до сего года совершенно не благоустраивался и постепенно разрушается. Находящийся в аренде у НКПроса сад Луначарского является наиболее сохранившимся, но элементы благоустройства в насаждении с художественной стороны отсутствуют. Пушкинская и Тукаевская аллеи разгорожены, находятся в полуразрушенном состоянии…»
И все же мало-помалу перемены к лучшему в зеленом строительстве происходили. В официальных бумагах наряду с директивами встречаются разумные предположения, вот одна из многих записок лесовода Митюгова:
«Необходимо:
1) С 1936 г. все отрасли, не связанные зеленым строительством - огородничество и выращиванием рассады огородных культур - от треста изъять.
2) Развернуть деятельность трестов по выращиванию декоративного, плодового и цветочного посадочного материала по озеленению города.
3) Для этого расширить оранжерею с 280 кв. м световой поверхности до 1500 кв.м. Увеличить парниковое хозяйство с 1000 шт. рам до 1500 с расчетом ежегодного выпуска до 1-го млн цветочной рассады и до 30 тыс. шт. баночных цветов.
4) Обеспечить хозяйство бесперебойным снабжением водой с реконструкцией подъема воды из колодца.
5) Расширить древесно-декоративный и плодовый питомник с расчетом обеспечения плодово-ягодным посадочным материалом всей площади, предполагаемой к закладке в пригородной зоне и зеленого строительства города.
6) Устроить изгороди, произвести распланировку и жилищное строительство…
В питомнике Лесной опытной станции можно видеть образцовый порядок. Прекрасный рост всех пород, самое большое разнообразие ассортимента - до 100 пород. Там выращиваются прекрасные декоративные экзотические породы, как Манжурский орех, уксусное дерево, кизил, туя, можжевельник, аморфо, вечно зеленая магнолия и многое другое. Этот питомник снабжает посадочным материалом такие города, как Свердловск, Челябинск, Магнитогорск и другие. За прошлый 1934 г. питомник дал чистого дохода около 40 тыс. руб., а в текущем году при затратах 16-18 тыс. руб ожидается чистая прибыль до 50 тыс.руб. Несмотря на близость этого питомника к городу, работники Горзеленстроя и ГКХоза на нем не разу не бывали, его опытами не воспользовались, а ведут свои работы замкнуто».
«Для того, чтобы зеленое строительство в гор. Уфе имело определенную систему, необходимо в законодательном порядке установить обязательное составление проектов озеленения каждого объекта с утверждением их в экспертно-технических советах. А по крупным объектам (парки К. и О., Якутова, Луначарского) работы по озеленению сосредоточить по договорам с арендаторами. Кроме того Трест должен поместить объявление в газете о развертывании им своей деятельности по озеленению. Если выше указанные меры по Горзеленстрою в жизнь проведены не будут, возникнет необходимость открытия в Уфе филиала Горзеленстроя. /ЛЕСОВОД З. Митюгов/1934 г.».
…Вот на такой невеселой ноте приходится остановить наш документальный экскурс в парковые дебри довоенной Уфы.
Окончание следует.
Галина Ишмухаметова